Обратный отсчет - Олекса Белобров

— Товарищи офицеры! — в шутку скомандовал капитан Лесовой, как только Хантер вошел.

— Вольно, товарищи офицеры, отдыхайте! — подыграл гость. — Расслабьтесь, чувствуйте себя как дома! — Он снова обнимал товарищей, его хлопали по плечам, награждали дружескими тумаками. — Не могу передать, мужики, как я рад вас видеть живыми и здоровыми!

Застольем ведал старшина — на нем громоздились нехитрые «самопальные» и военторговские яства. Не желая выглядеть халявщиком, Хантер вытащил из чемодана НЗ — «крайнюю» банку с дедовским самогоном, бутылку «Арарата» и три бутылки пива, чем чрезвычайно удивил собравшихся, у которых от одного вида редкостных напитков округлились глаза.

— Я, наверное, соком ограничусь, — ротный потянулся к банке «манго». — Печень шалит…

— Ограничься, Володя, ограничься, — невинно поддержал Хантер, подмигивая товарищам.

Лесовой, пробив штык-ножом в жести пару отверстий, ничего не учуял — аромат трав, на которых был настоян напиток, больше напоминал запах вечернего луга, чем тугой выхлоп самогона. Он наплескал с полстакана темно-коричневой жидкости и махнул одним духом. Эффект получился впечатляющим — капитан долго перхал, вытирая слезы, катившиеся по его загорелому лицу.

— Хантер, твою дивизию… — наконец прохрипел он, — что это было? Предупреждать же надо! У меня ж печень! — ворчал капитан.

— Ты ж не нюхаешь, Лесник, что пьешь, — смеясь, проговорил Хантер, — веришь тому, что на банке написано! А ведь сам меня учил: «На сарае одно написано, а там на самом деле — дрова!»

— Ну, Хантер! — отдышался командир. — Наказать я тебя не могу, ты мне больше не подчиненный, а вот уголовную ответственность в случае моей трагической и безвременной кончины будешь нести по полной программе!

Отсмеявшись, уселись за стол. Тосты озвучивались самые простые и задушевные, и все они касались главного: войны и мира, жизни и смерти, мужчин и женщин, отцов и детей… Между делом Хантер уже заученными фразами пересказал свою госпитально-отпускную одиссею, прерываясь на тосты.

— Ну что ж, хлопцы, — тряхнул он головой после очередного возлияния, — спасибо, что не забыли! А ты як ся маешь, гепатитчик? — вскинул глаза на Лесового, которому, судя по всему, пришелся по вкусу «сок манго». — Как самочувствие?

— Понимаешь, Хантер, — отвечал заметно порозовевший ротный, — в первый раз после госпиталя разговелся; сперва думал — дуба врежу, но ничего подобного — такой, понимаешь, подъем! Дед твой — точно кудесник, так что передай старику при случае нашу признательность… А пока послушай, что тут в роте творилось без тебя.

Улыбку словно ветром сдуло с лица Лесового, капитан нахмурился.

…Поредевшая четвертая парашютно-десантная рота по возвращении в ППД[47]вместо орденов и медалей получила сплошные проверки и строевые смотры — Михалкин приказал Почтальону Печкину навести в ней «революционный порядок». И все бы ничего, но когда начались награждения по итогам армейской операции, среди личного состава роты едва не вспыхнул бунт. Помимо заслуженных наград в батальоне и бригаде, сверху хлынул поток совершенно необъяснимых награждений. Орденом Красного Знамени был награжден Циркач, он же подполковник Леонидов. В наградном листе ярко и «правдиво» расписывалось, как умело и самоотверженно Циркач руководил армейским отрядом обеспечения движения и, благодаря его мужеству и героизму, отряд смог справиться с возложенными на него боевыми задачами. Комический персонаж по прозвищу Кролик, он же старший лейтенант Прогнимак из армейского рембата, получил Красную Звезду за мужество и отвагу, проявленные при спасении раненых военнослужащих и прочее в том же роде… Зато представления на капитана Лесового, старшего лейтенанта Денисенко и старшего прапорщика Оселедца были возвращены Монстром без всяких пояснений. А наградной лист на старшего лейтенанта Петренко украсила резолюция буквально следующего содержания: «Вы что там, с ума посходили?!» Подпись удостоверяла, что резолюцию наложил не кто иной, как сам начальник политотдела.