Последний Герой. Том 10 - Рафаэль Дамиров

Не к месту просто отец заявился к взрослому сыну, без звонка, без предупреждения.

— А… здравствуйте, — растерянно выговорил Николай Александрович.

— Здравствуйте, — улыбнулась она и протянула руку, — Олеся.

— Какое чудесное имя, — тут же оттаял генерал. — Очень приятно. И давно вы с ним… э-э… присматриваете за ним, чтобы он не… В общем… — Он запнулся, махнул рукой. — Ой, что я несу.

— Пап, — осадил его Коля. — Хватит бубнить. Расслабься. Олеся всё понимает и так.

Генерал кашлянул, посмотрел на сына, на Олесю, потом на Мухтара, который улёгся у дивана и положил морду на лапы. Вся компания смотрелась как-то удивительно тепло.

— Ну… — сказал он наконец. — Тогда это… познакомились, значица.

— Олеся — журналистка. Она не отсюда, но сказала, что переезжает, — добавил Николай. — Да, Олесь?

Олеся согласно кивнула.

— А, замечательно. Правда, тут в городе… — Шульгин-старший почесал затылок. — Журналисту, наверное, не очень развернёшься.

— Нет, она устраивается в полицию, — спокойно сказал Коля.

— В полицию? — брови у Шульгина-старшего полезли вверх. — Похвально. И кем же?

— В пресс-службу. Я поговорил с Мордюковым, и у нас как раз освободилась вакансия инспектора по связям с общественностью.

— И что, у вас, — хмыкнул генерал, — даже в простом отделе такая должность есть?

— Конечно, — пожал плечами Коля. — Век технологий информационных. Сейчас в каждом отделе такая должность есть. Статьи писать, сайт вести, выступать перед камерой, участвовать в общественных мероприятиях от лица ОВД. Как раз всё то, что Олеся умеет.

Девушка зарделась, опять они с Николаем перемигнулись.

— Правильное дело, доброе, — одобрительно кивнул генерал.

Он помолчал, потом вспомнил, зачем вообще пришёл.

— Я вот что, — сказал он. — Поздравляю тебя, сын, со званием капитана. Мне Морда, Семен Алексеич то есть, лично звонил, уже рассказал. Теперь ты это самое… можешь увольняться и брать семейный бизнес на себя. Мамке сейчас тяжело, у неё времени нет. То косметолог, то йога с пилатесом, то пуделя на стрижку свозить, сам понимаешь, зашивается мать.

Шульгин постарался добавить в голос бодрости, но всё-таки слова выходили у него тяжело. Он и сам почувствовал — не выходит держать марку. Уж больно чувствительный вопрос. А с другой стороны…

— А я не буду увольняться со службы, отец.

— Что? — генерал даже присел от неожиданности.

— Я остаюсь на службе.

— Ты хорошо подумал? — нахмурился Шульгин-старший. — У нас вообще-то… семейный бизнес.

— Очень хорошо подумал, папа. Я остаюсь в полиции, буду служить дальше. Вместе с моим другом… Максом.

Генерал шумно выдохнул. Плечи у него расправились, а если бы были усы, то и те бы взлетели залихватски.

— Фу-ух… сын, ты даже не представляешь, как я рад. Вот это новость! Вот обрадовал!

Он вскочил, обнял Колю, попытался приподнять, но короткий и пузатый Шульгин-старший так и не смог оторвать от пола здорового и статного парня. Только крепко потискал, хлопнул по спине и довольно усмехнулся.

Он незаметно смахнул слезу, шмыгнул носом и проговорил:

— Вот горжусь тобой, сын. Ты просто не представляешь, как горжусь.

Потом смущённо повернулся к Олесе.

— Извините, Олеся, просто… э-э… признаться, совсем не ожидал. Я же его в полицию запихал, чтобы он по ба… э-э… человеком стал. А теперь что, когда-нибудь мой сын станет генералом. Вы представляете? Я и мечтать об этом не мог.

— Ну, до генерала мне ещё далеко, — усмехнулся Коля. — Мне хотя бы майора получить.

— Да ну что майор, майор — это дело наживное, — уверенно сказал Шульгин-старший. — Где капитан, там и майор. Года четыре — и готово. Должность у тебя вообще подполковничья, позволяет. Главное, служи, сынок, держись и слушай начальника своего… Максима.

— Максим не начальник, — поправил Коля. — Он мой напарник. Вообще-то он даже мой подчинённый.

— А, ну да, — кивнул генерал. — Просто о нём все так отзываются, будто он начальник.

Он махнул рукой, словно отгоняя излишние эмоции.

— Ладно, всё, я пошёл. На радостях это дело надо отметить. Пойду мать обрадую. В кавычках, конечно. Она-то думает, что всё — в Таиланд на всю зиму улетит, дела на тебя сгрузит. А я ей скажу: нет, мать, арбайтен, наш Николай за ум взялся, будет на государство за копейки работать, а ты давай, денежку размножай в семейном бизнесе.

Он наклонился, потрепал Мухтара по голове.

— Хороший пёс. Хороший. На меня чем-то похож, морда умная.

Мухтар сразу признал в нём своего. С чужими он был насторожен, никому не давал себя гладить, а тут стоял, чуть виляя хвостом, и ловил взгляд гостя повлажневшими карими глазами.

— Пап! — окликнул его Коля, когда тот уже почти вышел. — Сегодня в ресторане «Грузинская кухня». Этот, который новый, на набережной открылся. Я звание обмываю. Приходи.

— Конечно приду, — снова шмыгнул носом генерал. — Ради такого дела обязательно приду, сынок.

* * *

Хлёсткая пощёчина Грача врасплох не застала. После того, что он сказал своей женщине, он именно такой реакции и ждал. Звонкий хлопок прокатился по помещению спортзала, где он только что отвел занятия Большого круга.

— Кобель… — прошипела молодая женщина.

Она замахнулась и второй раз, но тут он уже перехватил её руку. Первый удар он пропустил сознательно, как жест признания и извинения, как попытку дать ей выплеснуть злость, выпустить пар. Молчал, не оправдывался, просто принял. Второго не позволил.

Она резко вырвала руку и ушла, почти бегом, вглубь коридора.

Из-за поворота появилась Алька Бобр, встала, прислонившись к стене.

— Что, Руслан? — она усмехнулась, упёрла руку в бок, выставила бедро. Вид у неё был такой чертовски привлекательный в этой позе и в этом платьишке, что любой бы замер. — Проблемы с малым кругом?

В голосе была и насмешка, и любопытство, и еще нечто большее, что Алька пыталась скрыть и в чем боялась себе признаться.

— Нет больше малого круга, — ответил он, потирая щёку, на которой уже наливалось красное пятно. — Распустил.

— О как, — в глазах Альки мелькнул огонёк. — А чего так? Спалился?

Он усмехнулся криво.

— Угу…

— И в чем же?

— Звучит как упрек…

— Пусть будет и так.

— Да и в чём, собственно, упрёк? — сказал спокойно. — Что на тебя заглядывался? Так я и не скрывал. Сегодня последней из малого круга сказал, чтобы вещи собирала да съезжала. Вежливо так, аккуратно. Мол, «Аргус уже не тот, пора расти, остепеняться». Всё равно по мордам получил, сама видела.

— И к чему такие жертвы, Руслан? — мягко спросила Алька, чуть склонив голову.

— Ради тебя, — так же невозмутимо ответил он. — Я на тебе жениться хочу.

Она мотнула рыжей гривой, прищурилась.

— О как… Прям