Бригада (1-16) - Александр Белов

мольбы, ни растерянности. Зорин слушал и недоумевал. Можно подумать, что пикеты и лозунги с требованиями и угрозами, ему привиделись в сладком сне, обильно политом блаженной патокой.

Значит, временные трудности, которые будут разрешены в самое ближайшее время? Как бы не так, дорогой мечтатель, светлого будущего ты не увидишь!

— Вашими устами да мёд пить, — опомнился Зорин. — На самом деле, всё значительно серьёзней и… опасней. Насколько я осведомлён, комбинат находятся на грани банкротства. Введут внешнее управление, заморозят счета в банках. А это означает запрет на передачу акций, следовательно, отказ инвесторов. И множество других неприятностей.

Что же вы предлагаете? — с едва прослушиваемой насмешкой спросил Рыков. Будто приготовился препарировать собеседника, уже положенного на операционный стол. — Выслушаю с удовольствием и с благодарностью.

Виктор Петрович вздохнул, поглядел на пяти-рожковую люстру, украшающую потолок кабинета.

Знаете, советовать всегда труднее, чем самому работать, — прозрачно намекнул он на желание встать у руля обреченного комбината. — Все же попробую… Смена руководства, по моему опыту благотворно скажется на обстановке. Люди всегда верят обещаниям свежего, не замаранного грехами, руководителя. На вашем месте, я бы немедленно подал в отставку. С вашим опытом и знаниями, безработным вы не станете. А любимое своё детище спасёте…

Говорить о передаче новому руководителю контрольного пакета акций — преждевременно и опасно. Вот когда Рыков добровольно покинет свой пост, наступит время выжать из него неправедно нажитое богатство.

— Спасибо, дорогой Виктор Петрович, за дельный совет. Я подумаю.

Обещание подумать практически означает согласие. Воодушевленный одержанной бескровной победой, Зорин покинул кабинет. Впереди его ожидает безоблачное будущее, в котором нет места чиновничьим заботам, опасности наезда рэкетиров, надоевших связей с тупоголовыми бандитами. Он пошлёт к чёрту непонятную должность третьего помощника второго заместителя, сосредоточится на извлечении приличных бабок. Из карманов старателей и просителей.

Проводив советчика прищуренным взглядом, Рыков поднял телефонную трубку и попросил немедленно соединить его с представителем Президента…

В отеле Зорина ожидал не совсем приятный сюрприз. Заглянув в скромный номер, занимаемый секретарём-референтом, она же, по совместительству, любовница, он увидел там двух воркующих голубков: Веру и Андрея. По всему видно, что разговор шёл не о служебных проблемах и не о быстро меняющейся моде — лицо девушки залито румянцем, в глазах парня мелькают искры любовного желания.

Виктор Петрович не был ревнивцем, но он просто не выносил, когда прицениваются к его собственности. А Литвиненко именно этим и занимался.

— Пошли ко мне! — приказал хозяин жёстким тоном. — Не отвлекай Веру, не мешай ей работать!

Андрей нехотя поднялся с диванчика. Чёрт принёс Зорина! Они уже почти договорились: булочка согласилась поужинать с кавалером не в ресторане — в его комнате. Судя по лукавому взгляду и румянцу на щечках, она догадывалась, какой вкусный ужин её ожидает. Разве можно сравнить рыхлого, немолодого шефа с молодым сильным парнем?

Правда, рыхлость и недостаточная активность любовника компенсируется его богатством, от которого она умело и незаметно отщипывает лакомые кусочки. Сохранить первое и насладиться вторым — лучше не придумать. Ведь женская красота — такой же товар, как и продукты питания или одежда, она портится, прокисает, изнашивается…

В гостиной Зорин устроился в кресле, Андрей — напротив, возле журнального столика.

— Пострел везде поспел, — недовольно пробурчал Виктор Петрович. — Вместо доклада принялся охмурять невинную девочку.

Литвиненко пожал плечами. Дескать, не такая уж невинная, наверняка, её опробовали до того, как она попала в постель старого греховодника. Почему бы им не составить расписание и не потрудиться над её так называемой невинностью вдвоём? Выдержит, не рассыплется!

Именно так понял Зорин пожимание плечами.

— Кому докладывать? Вас же не было. Вот и решил немного позабавиться…

— Ладно, перетрем! Что произошло в тайге? Почему тебе не удалось выполнить задуманное?

Кто сказал, что не удалось? — возмутился Андрей. — Золото и самородки ваххабиты отдали. Они тянут на добрую сотню миллионов баксов. А вот Толян остался с носом — не успел загрести золотишко братков. Экспроприации помешали неожиданно прилетевшие менты. Кто их вызвал — пока неизвестно, но мы всё равно докопаемся…

Конечно, неплохо узнать имя предателя и ликвидировать его, подумал Зорин, но для этого нет времени. Вот если удастся заполучить комбинат, тогда можно заняться поисками человека, помешавшего Толяну выгрести карманы братков.

— Отставить! Пока отставить. Тебе придётся заняться комбинатовскими работягами. Если Рыков не согласится с моим предложением, сначала организовать мирную забастовку, потом — бунт, вооружённое восстание!

Литвиненко выслушал подробную инструкцию, не перебивал, но со многим не соглашался. Моральные аспекты не волновали его, быдло предназначено для удовлетворения богатых — это аксиома, не нуждающаяся в особых доказательствах. Но психологическое воздействие — не по его профилю, бывший старший лейтенант Федеральной Службы безопасности привык к силовым приёмам.

Но не отказываться же? Отказников не жалуют, их либо отстраняют от дел, либо ликвидируют.

Попробую…

— Пробуют вино и девок, — наставительно проговорил Зорин. — Нужно активно действовать… Дождись моего сигнала и — вперёд!…

Совещание прервало мурлыканье мобильника. Неужели Рыков уже принял решение и сейчас оповестит о полной, безоговорочной капитуляции? Тогда не грех чокнуться бокалами с шампанским, облобызаться с Андреем, не откладывая на вечер, завалить тёлку.

Звонил не олигарх. В трубке — раздражённый, командный бас представителя Президента, отставного генерала. Еще бы ему не раздражаться, когда, наконец, готовится указ о создании группы представителей. Из неофициальных источников Стрельников узнал о новом разделении регионов. Вместо одного, состоящего из Дальневосточного и Сибирского, создаются два. Кто возглавит их, не отправят ли отставного генерала на заслуженный отдых и нищенскую о нынешним временам пенсию — узнать не удалось.

— Ты что это раскомандовался? — по армейской привычке отставник обращался ко всем, исключая Президента и премьера, только на «ты». — Почему мешаешь работать? Кто тебя уполномочил рекомендовать и советовать? О каком банкротстве говорил? По моим данным комбинат на подъеме, финансовые трудности носят временный характер. Именно так я и доложил Президенту. И нынешнему, и будущему. Немедленно, слышишь — немедленно возвращайся в Благовещенск и сиди там! Понял или объяснить другими словами?

И объяснит же! Генеральский лексикон, состоящий из матерщины и пополненный чисто солдатскими выражениями, неистощим. Лучше не оправдываться и не возражать.

Кто настучал Стрельникову — не вопрос, конечно, хитрый очкарик. Ну, погоди, мысленно погрозил он пальцем, приползешь на коленях вымаливать пощаду!

Слушаюсь. Послезавтра вылетаю.

— Почему не сегодня? Если задумал рассчитаться с Рыковым — уничтожу, разотру в порошок!

— О чём вы говорите? — обиженно забормотал Зорин, — Какие расчёты? Просто приболел, сердце прихватило…

Виктор Петрович осторожно выключил мобильник. Будто взравпакет, который легко может взорваться.

Слышал? — повернулся он к Литвиненко. — Понял? — тот кивнул: всё понятно. —