Только для мертвых - Владимир Васильевич Гриньков

– Честно говоря, все это выглядит неубедительно.

– Но хоть как-то объясняет происходящее.

– «Хоть как-то» меня не устраивает.

Кофе пили в полной тишине. Хельга задумчиво смотрела куда-то в пол. У нее были круги под глазами – лицо смертельно уставшего человека. Казалось, что вот сейчас она прикроет веки – и в ближайшие двадцать четыре часа ее не вернешь из цепких объятий сна.

– Не спи, – засмеялся Воронцов, желая своим смехом приободрить Хельгу, но она не подняла глаз, вдруг протянула вперед руку с чашкой и медленно, будто в полусне, вылила остатки кофе на ковровое покрытие. Грязно-коричневое пятно расплылось безобразной кляксой.

– Хельга! – выдохнул ничего не понимающий Воронцов.

Она молча поставила чашку на стол и продолжала разглядывать пятно, видимо, находя его чрезвычайно интересным. Когда Воронцов уже перебрал все мыслимые версии странного поведения Хельги, она неожиданно произнесла бесстрастным, тихим голосом:

– Подними.

– Что поднять?

– Покрытие подними.

Воронцов подчинился.

– Там, на полу, есть пятна?

Деревянный пол был девственно чист.

– Нет.

– А знаешь почему? У этого покрытия синтетическая основа, влагонепроницаемая.

Хельга соскользнула со стула и направилась к дивану.

– Вот здесь я пролила кофе пару дней назад. Ты помнишь?

Она подняла край покрытия.

– Здесь есть пятно, Саша. Я тогда решила, что это мой кофе просочился. А это вовсе не кофе.

– А что? – осведомился Воронцов.

– Это бурое пятно – оно ничего тебе не напоминает? – Хельга подняла глаза и взглянула на него сурово. – Это кровь, Саша. Чтобы ее скрыть, настелили покрытие.

Воронцов все еще не верил, не хотел верить, ему удобнее было думать о безобидных аборигенах, приплывающих сюда, чтобы трусливо украсть початую пачку печенья, но Хельга не хотела оставлять ему этого спасительного убежища.

– Здесь что-то страшное происходит, Саша. Здесь убивают, и мы должны быть готовы ко всему. Нам никто не может помочь, мы должны рассчитывать только на себя.

– Ну что ты, – сказал Воронцов. – Сама себя запугиваешь.

Хельга несогласно покачала головой:

– Здесь – кровь, там – труп. Куда уж серьезней, Саша.

Глава 49

Под утро Воронцову приснился сон. Ему снилось, что он лежит на пляже, и вдруг подходит некто, останавливается в двух шагах от Воронцова и бесцеремонно его разглядывает. Воронцов и так посмотрит на незнакомца, и этак, а тот никак на это не реагирует. Не выдержав, Воронцов резко приподнялся на локте и в этом движении проснулся. Сон отступил. Воронцов сидел на кровати, рядом спала Хельга, и никого больше не было. Он перевел взгляд и увидел силуэт. За дверью, забранной матовым стеклом, стоял человек. Он был неподвижен и, как казалось, насторожен. У Воронцова перехватило дыхание. Он, не смея пошевелиться, перевел взгляд на спящую Хельгу, но не стал ее будить. А когда вновь обернулся к двери, силуэт исчез. Это был фантом, призрак… Воронцову сейчас очень бы хотелось верить в подобное.

Он бесшумно поднялся и встал у двери. Было тихо, и даже за окном не шумели листья пальм. Уже почти поверилось, что он ошибся, что никого не было, как вдруг где-то там, в глубине дома, раздалось неясное бормотание. С замиранием сердца Воронцов неслышно распахнул дверь и выглянул из спальни. У входной двери мелькнула тень.

Мелькнула и исчезла. Воронцов проскочил гостиную, попутно прихватив с дивана оставленный там накануне нож, и через мгновение был уже за порогом.

Человека он увидел совсем недалеко. Тот шел к зарослям странной пританцовывающей походкой. На нем были линялые, очень грязные джинсы, такая же грязная футболка, но главное – он не был африканцем. Воронцов мягким, кошачьим шагом направился следом, но все равно не успевал, еще мгновение – и таинственный визитер скроется в зарослях… И тогда Воронцов громко и отчетливо крикнул:

– Эй!

Человек вздрогнул, но не обернулся, а метнулся прочь, под защиту спасительной чащи. Воронцов, чувствуя небывалое возбуждение, бросился следом. Страха он не испытывал, потому что был значительно выше и крупнее незнакомца, и еще – у того в руках не было никакого оружия. И само поведение визитера подсказывало, что он сам не чувствует себя хозяином положения.

В густой шатер листьев Воронцов ворвался метеором. Ему даже не пришлось гадать, куда направился беглец, он сразу вычислил направление – в той стороне, куда они сейчас направлялись, была та самая страшная поляна с трупом, застрявшим в ветвях, и там каждый вечер раздавался протяжный, режущий сердце вой. Да и бежал преследуемый Воронцовым человек с шумом – было отчетливо слышно, как он продирался сквозь заросли. Казалось, надо лишь немного прибавить в скорости, чтобы настичь беглеца. Воронцов рванулся следом за ним с удвоенной энергией, внезапно упал, выпустив из руки нож, поспешно вскочил и замер, потому что там, впереди, шум ломаемых листьев резко и необъяснимо оборвался. Воронцов, не опуская глаз, присел, быстрыми, лихорадочными движениями нащупал в траве оброненный нож и так, полусидя, замер. Он уже понял, в чем причина внезапно наступившей тишины: тот человек, впереди, затих – он был где-то рядом, невидимый и потому опасный. Воронцов отступил на шаг назад, прижался спиной к дереву, слившись с ним в единое целое.

Это продолжалось довольно долго. Воронцов не мог определить, сколько времени он провел без движения, но у него затекла рука, в которой он сжимал нож. Он уже терял терпение, как вдруг впереди, совсем близко, прямо перед ним, раздался шелест. Воронцов рванулся вперед, поднырнул под завесу листьев и выскочил как раз на преследуемого им человека. Тот испуганно попятился, но было уже поздно – Воронцов навалился на него и подмял под себя, обрушив на беглеца всю массу своего тела. При этом он успевал озираться по сторонам, ожидая появления новых действующих лиц, – почему-то ему казалось, что здесь есть еще кто-то. Больше никто не появлялся, и Воронцов, убедившись в этом, вплотную занялся своим пленником – быстрым резким движением вывернул ему руку – отчего тот вскрикнул и дико зарычал – и таким же резким движением поднял пленника на ноги, развернув его к себе лицом.

– Ну? – сказал он со злобой. – Какие проблемы, приятель?

В неряшливой бороде незнакомца запутались высохшие травинки и крошки печенья.

– Наше печенье сожрал, – сказал осуждающе Воронцов. – Голод не тетка, оно понятно.

Второй, свободной рукой он рванул футболку незнакомца, и та с хрустом порвалась. Из ее обрывков Воронцов, оседлав своего пленника, сплел нечто напоминающее веревку и этой веревкой связал руки незнакомца за спиной.

– Поднимайся! – скомандовал он, но пленник не подчинился, и Воронцов, догадавшись, что тот попросту не понимает ни слова по-русски, сам поднял его на ноги.

Толкнул в спину – вперед! – и они направились к дому. Воронцов часто оглядывался, ему повсюду мерещились преследователи, но