Чёрные вдовы - Владимир Волкович

спиной чьё-то присутствие, на мгновение обернулся, но вновь продолжил свою работу. Однако что-то в лице Марии, а может быть, и само это лицо заставило его через минуту обернуться вновь.

– Хотите, чтобы я написал ваш портрет?

– Нет, я просто смотрю, как вы пишете.

– Вам нравится?

– Мне интересно.

– Тогда подождите, я уже заканчиваю.

Марии бы, наверное, следовало пройти дальше или удалиться вовсе, но что-то заставило её остаться. И художник несколько раз оборачивался, чтобы убедиться, что она ещё здесь. Наконец он закончил, получил деньги от пожилой мадам и жестом показал на стул рядом:

– Садитесь. – И когда девушка села, спросил: – Вы из России? – Этот вопрос прозвучал по-русски, но с сильным акцентом.

Поняв, что опровергать глупо, ответила по-французски:

– Да, но сейчас из другой страны.

– Из какой?

– Из Израиля.

Художник внимательно посмотрел на девушку и сказал:

– Что ж, давайте знакомиться. Эдмонд.

– Мария.

– Хотите, я всё же напишу вас?

– Нет, как-нибудь в другой раз.

– Тогда разрешите мне показать вам Монмартр?

– Пожалуйста.

Эдмонд сложил мольберт, оставил его у соседа, и они двинулись в увлекательное путешествие по древнему холму, ставшему одной из визитных карточек Парижа. Заодно по дороге рассказывали друг другу о себе. Мария почему-то сразу прониклась доверием к этому человеку.

– Давайте прежде всего поднимемся к собору Сакре-Кёр, он возвышается над Монмартром и над Парижем. Интереснее всего по винтовым лестницам среди скал. Не возражаете?

Медленно поднимались, беседуя, теперь, осмелев, спрашивала Мария, почувствовав, что опасности от этого человека ждать не нужно:

– А откуда вы знаете русский?

– Мои бабушка и дедушка жили в России, в двадцатом году бежали с малыми детьми от большевиков. В Париже, пока были деньги, ещё можно было жить, потом пришлось туго. Но выжили, от них да от родителей и русский остался. Родители в Сопротивлении участвовали и погибли, я ещё маленький был. Дед с бабкой меня вырастили, да сейчас уже они умерли. Я занимался в художественной школе, но здесь, чтобы пробиться, нужно много работать, и всё равно решает случай. А вы как здесь оказались?

– Я сначала репатриировалась в Израиль, но вскоре поняла, что это не моя страна. Тогда и удрала во Францию, – рассказывала Мария, пропуская подробности и старательно обходя сомнительные, с её точки зрения, эпизоды. – Вот теперь думаю, чем заняться в Париже?

– А что вы умеете?

– Играть на фортепьяно, окончила музыкальную школу, ну, ещё языки знаю, покойные родители научили.

– Значит, вы тоже творческий человек, таким здесь приходится пробиваться с трудом. А вот и собор, я считаю его лучшим в Париже, он сложен из белого камня, который от дождей становится ещё белее. Мы сходим внутрь, посмотрим, а потом оглядим Париж с площадки. Вы верующая?

– Для того, кто приехал из Советского Союза, задавать такой вопрос излишне, – усмехнулась Маша.

Вскоре они любовались видом на город со смотровой площадки собора.

– А теперь спустимся на Пляс Пигаль, там много интересного.

– Я слышала об этом месте развлечений.

– Вот и мы развлечёмся, если ты не возражаешь, конечно.

Маша ничего не ответила, она хотела посмотреть эти знаменитые секс-развлечения, площадь «красных фонарей», кабаре.

Смеркалось, и площадь открылась перед ними в красном цвете, исходившем от «Мулен Руж».

– Это здесь отдыхали знаменитые художники: Пикассо, Ван Гог, Ренуар?

– Да, не только здесь, но предпочтительно. Кстати, я обитаю в доме, где они жили, снимаю мастерскую.

– А мы можем посетить это кабаре?

– Попасть туда есть много желающих, мы можем заказать места на завтра, например. А пока можно посетить и другие заведения.

– Мне нужно сегодня ещё позаниматься в библиотеке.

– О, ты изучаешь какие-то науки или просто читаешь?

– Я изучаю историю своего рода.

– И насколько она богата персонажами и событиями?

– Весьма богата, – ответила Мария, стараясь попасть в иронический тон собеседника. Подумала немного, прежде чем продолжить и добавила: – Королева Англии Мария Стюарт – из моих прямых потомков, а также ирландские короли.

Эдмонд даже остановился после такого известия.

– Вот это да, а ты путешествуешь одна по свету, да ещё каким-то образом в Израиль репатриируешься.

– Мои отец и мать были евреями.

– А как же тогда предки-короли?

– Это отдельная история.

– Так расскажи!

– Не сейчас. Ну, мне надо идти. Давай, до завтра.

На следующий день Мария пришла на площадь Тертр и увидела Эдмонда, работающего за своим мольбертом.

– А я уже заждался.

– Что, соскучился? – девушка иронически улыбнулась краешком губ.

– Да, – бесхитростно ответил художник, – всю ночь о тебе думал.

– Понравилась?

– Да, понравилась. Ты красивая и такая… – он замялся, – настоящая.

– Э, парень, ты меня ведь совсем не знаешь, считаешь, что всё о себе рассказала?

– Нет, я так не думаю, но и того, что знаю, достаточно, остальное сам домыслю. Ну, так пойдём в кабаре?

– Пойдём.

Ещё стоя невдалеке от «Мулен Руж», Эдмонд увидел каких-то своих знакомых и отошёл к ним поговорить. Мария стояла в сторонке и наблюдала, как художник что-то рассказывал товарищам, кивая в её сторону. «Предлагает посидеть вместе со мной, – сразу подумала девушка. Она ещё не определилась, как относиться к Эдмонду, но идти с ним заниматься сексом пока не планировала. – Надо узнать, что у него за душой и насколько он готов помогать ей материально».

Через час она уже сидела в «Мулен Руж», вместе с компанией художников, потягивая шампанское и наблюдая за танцовщицами, высоко вскидывающими ноги в канкане. Ребята ей понравились, весёлые, остроумные, она с удовольствием перезнакомилась со всеми. Весь вечер за ней наперебой ухаживали, и это было приятно.

И потекла свободная жизнь. Рестораны, кабаре, новые знакомства, иногда, если времени было достаточно, изучение в библиотеке многотомного дела прабабки. Маша постепенно входила в образ Тарновской, который оказался для неё весьма привлекательным, она даже гордилась перед собой, что у неё оказалась такая родственница – настоящая графиня, ирландка, ведущая свой род от Марии Стюарт. Она находила в себе те же желания, что терзали восемьдесят лет назад её тёзку, она искала даже внешней схожести, так ей хотелось походить на неё.

Деньги, которые она привезла с собой, меж тем быстро таяли, а влечение, которое испытывал к ней Эдмонд, лишь возрастало. Они теперь много времени проводили вместе.

– Эд, ты можешь мне дать тысячу франков?

– А зачем тебе, ведь я везде за тебя плачу?

– Мне надо кое-что купить.

– Хорошо, ты пойдёшь ко мне?

– Пойду, – ответила Маша после некоторого раздумья.

И то сказать, уже сколько времени они встречаются, проводят время вместе, целуются иногда, и больше ничего. Как ещё Эд столько времени терпит, ведь платит за неё, деньги даёт? Девушка замечает, как