Пусть она уйдет - Никола Сандерс

Никола Сандерс

Пусть она уйдет

Nicola Sanders

DON'T LET HER STAY

Copyright © Nicola Sanders, 2023

© Масленникова Т., перевод на русский язык, 2024

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025

* * *

Пролог

– Только не просыпайся. Пожалуйста, только не просыпайся.

Заставить мою четырехмесячную дочь заснуть – или не просыпаться – мольбами не удавалось еще ни разу. Бог свидетель, я пыталась. Так что не понимаю, с чего я решила, что в этот раз будет по-другому.

Но мольбы – это все, что у меня есть.

Так сильно прижимаю ее к груди, что приходится себя одергивать, чтобы не сделать ей больно. Но я чувствую, как она ворочается у меня в руках – верный признак, что сейчас проснется. А значит, начнет плакать, потому что так всегда и бывает.

И если она заплачет, мы умрем.

Я изо всех сил стараюсь вытащить нас отсюда живыми. Я уже близко. Мы у входной двери. Открываю ее и максимально быстро и бесшумно выскальзываю на улицу.

Снаружи темно. Так тихо, что даже шуршащий у меня под ногами гравий нас выдает. Но я не могу двигаться медленнее. Счет идет на секунды. Я подбегаю к «Рендж Роверу», наклоняюсь над задним колесом и пытаюсь нащупать запасные ключи, которые обычно там прячу. Когда нажимаю кнопку, машина мигает фарами и сигналит с громкостью оркестровой трубы. Я останавливаюсь и прислушиваюсь. Сердце бешено колотится. Ничего. Открываю заднюю дверь, и в машине загорается свет, который я мгновенно выключаю. Я торопливо усаживаю Эви в детское кресло. Ее глаза распахиваются, как у куклы.

А потом у нее открывается рот. Широко.

– Пожалуйста, не плачь, Эви. Пожалуйста, детка, не плачь. – Я задерживаю дыхание.

Эви зевает.

Аккуратно закрываю дверь, но так дрожу, что у меня ключи выскальзывают из рук. Кидаюсь на землю и пытаюсь найти их в темноте.

Пожалуйста, не плачь. Пожалуйста, не плачь.

Я чувствую пластиковый прямоугольник под пальцами.

Слава богу. Они у меня. Я распрямляюсь, и в этот момент в окне наверху вспыхивает свет и падает на машину.

Я ничего не могу с собой поделать. Оборачиваюсь, чтобы взглянуть на дом, хотя это стоит мне нескольких лишних секунд, которые нельзя терять. Свет идет из детской. Это единственное горящее окно в доме.

Я зажимаю рот рукой, когда в окне появляется она и начинает колотить обеими ладонями в стекло, а за ее спиной поднимается темный дым.

Наши взгляды встречаются.

Я отворачиваюсь, запираюсь в машине и уезжаю.

Глава 1

Три недели назад

Оскар лениво гавкает, как только я слышу шум гравия от колес подъезжающего фургона. Этот лай – только для виду. Мы оба знаем, что он спокойно впустит в дом постороннего, радостно размахивая хвостом, и обеими лапами запрыгнет вору на грудь. Оскар – старый золотистый лабрадор и любит всех и вся, даже соседского кота.

Я отхожу от кроватки и смотрю в окно. Это почтальон. Он поднимается по ступенькам к парадной двери, и через секунду я слышу стук дверного молоточка. За воротами стоит ящик для писем, но когда я дома одна – то есть большую часть времени, – предпочитаю оставлять ворота открытыми. Чувствуешь себя менее одиноко, когда знаешь, что любой может подъехать прямо к дому, не звоня перед этим от въезда. Ричард со мной не согласен. Он говорит, это небезопасно, на что я неизменно закатываю глаза. Мы живем в очаровательном, но довольно сонном пригороде, а наш роскошный загородный дом похож на крепость. Когда мы только въехали, Ричард был так озабочен нашей с Эви безопасностью, что установил замки на каждое окно.

Я смотрю на Эви, которая спит в своей кроватке, раскинув руки и ноги, как морская звезда, накрываю ее одеяльцем и целую в мягкую теплую щеку. Она даже не ворочается. Если бы год назад мне кто-нибудь сказал, что приход почтальона станет для меня самым волнующим событием за день, я бы рассмеялась ему в лицо. Но сейчас я поспешно сбегаю по лестнице в легком радостном предвкушении: нет ли чего-нибудь для меня, помимо писем и счетов, адресованных Ричарду? Может, журнал? Последний номер «Дома и Сада»? Над этим год назад я бы тоже посмеялась. Но теперь нет. Я могу провести добрый час или, если совсем расслаблюсь, даже два, сидя в кресле-качалке в детской и рассматривая модные ванные комнаты или загородные оранжереи… Может, после того, как закончим ремонт на кухне, нам тоже такую построить? Только я его даже не начинала. Вырезанные мной картинки так и висят со свернувшимися уголками на магнитной доске в гостевой комнате, которую я объявила своим кабинетом. У Ричарда есть собственный внизу – огромная комната с необъятным дубовым столом, книжными полками во всю стену и французскими окнами, выходящими на патио. Но он редко пользуется этой комнатой. Не любит приносить работу домой.

Мой кабинет не такой большой, это просто стол и офисный шкаф, где хранятся личные документы. Я поклеила там милые обои и попросила нашего садовника Саймона повесить магнитную доску для проектов, потому что Ричард не знает, какой стороной молотка забивают гвозди.

Тогда у меня были большие планы на этот дом. Эви еще не родилась, токсикоз миновал, и я была до одурения счастлива из-за гормонов, наводняющих организм. В тот момент я наивно полагала, что у меня будут на все это силы, а материнство окажется прогулкой в парке. Только дело в том, что моя прекрасная малышка не спит. То есть нет. Она засыпает примерно миллион раз за ночь, а потом просыпается и не успокаивается, пока ее не накормят. В новой суровой реальности по утрам я бываю настолько уставшей, что не нахожу сил помыть голову.

Наклоняюсь за почтой, ко мне подбегает Оскар, и я тоскливо вздыхаю, перебирая стопку. Видимо, придется убить время иначе, потому что для меня сегодня ничего нет.

Я кладу кучку почты на полку, тщательно отсортировав все по размеру: «Вестник Инвестора» внизу, счета и конверты поменьше наверху. Пришло огромное письмо из Амстердама, видимо, по поводу конференции, на которую Ричард поедет через три недели. Я пихаю его вниз стопки. Тут выскальзывает еще одно письмо и падает на пол. Поднимаю его и верчу в руках. Как и все остальные, оно адресовано Ричарду, но подписано вручную, и по почерку видно, что его отправила женщина. Я переворачиваю конверт, но обратного адреса нет, как и имени отправителя. Сразу думаю, что оно от Изабеллы – прекрасной Изабеллы, бывшей невесты моего мужа. Я знаю, что они общаются, но зачем ей посылать бумажное письмо – загадка. Может, это приглашение? Особое приглашение. По особому случаю. Только для него. Чтобы пришел один.

Внезапно меня разбирает любопытство. Я провожу по конверту пальцами и думаю воспользоваться старым трюком с паром, чтобы его открыть. Только, наверное, он уже не сработает.

В коридор врывается холодный ветер, и я подпрыгиваю.

– Здравствуйте, миссис Эй.

– Роксана, – смеюсь я, прижимая конверт к груди. – Ты меня испугала. Уже приехала?

Она прислоняет велосипед к стене и заходит внутрь, закрывая за собой дверь.

– Извините, что напугала, – говорит она, откидывая капюшон плаща. – Нужно было позвонить в дверь. Я думала, вы наверху с Эви.

Я небрежно отмахиваюсь.

– Эви спит как убитая. Уже как минимум пятнадцать минут. Думаю, это рекорд. Я проверяла почту.

– Ладно, тогда я начну, миссис Эй.

Я раз пятнадцать просила Роксану называть меня Джоанн, но она никогда так не делает. Я всегда миссис Эй, хотя ей, думаю, лет двадцать пять – двадцать восемь, то есть она всего лет на пять младше меня.

Роксана вешает плащ в гардеробную – маленькую комнатку рядом с коридором, где мы храним зонты, дождевики, резиновые сапоги… Она идет прямо к двойным дверям, ведущим на огромную кухню, чтобы забрать тележку с чистящими средствами из кладовки. Я следую за ней по пятам.

– Не хочешь чаю, прежде чем начать? – Я спрашиваю ее об этом каждый раз,