Граница надежд - Николай Павлов

— Все так сложно, — добавил Ярослав. Он неизвестно для чего снова открыл портфель и, к своему удивлению, увидел, что там, на самом дне, рассыпались и перемешались все его лекарства.

— Ну а что потом? — едва слышно спросил Велико.

— Всю округу подняли на ноги. Никаких следов. А Драган... хочет любой ценой встретиться с тобой.

— Это ему не удастся! — Велико решительно направился к выходу.

— Подожди! Что ты надумал? — заторопился за ним следом Ярослав, но так и не получил ответа. Дверь захлопнулась у него перед носом, и он понял, что им, в самом деле, больше нечего сказать друг другу.

На лестнице Велико остановился, чтобы перевести дух. Выходя на улицу, почему-то снова обратил внимание на колонку и струящуюся из нее воду. Он подошел и напился. Вода полилась по шее, по куртке, но Велико этого не заметил. Словно в его груди пылал огонь и он пытался его погасить... Он оказался один против всех. Один!..

Подпоручик Велев вышагивал по безлюдному плацу и неожиданно остановился, засмотревшись на верхушки тополей, через которые пробивались солнечные лучи. Потом, сделав еще шагов двадцать, он подошел к артиллерийскому парку. Место каждого орудия было очерчено белыми линиями. У него сжалось сердце и замерло так, как замерли дула стоявших перед ним орудий.

Часовой на посту внимательно следил за подпоручиком, а тот не мог глаз оторвать от тех четырех орудий, от которых были украдены замки. Подобные орудия без замков он видел в Плевене. Груда железа, напоминавшая о бурных временах. О чем же будут напоминать эти обезображенные орудия его батареи? О завершении не начатой еще карьеры или?..

Как всегда, подпоручик Велев попытался все рассчитать.

«А если это какая-то нелепая шутка? — И вдруг это предположение почему-то превратилось в уверенность. — Неужели отец мог опуститься до этого? Он хочет меня сломать, заставить отказаться от моего решения. Если я уеду, Жасмина тоже уедет со мной! Но если бы он не только изуродовал орудия, но и публично отказался от меня, родного сына, я и тогда бы не уступил. Я сильный человек. Плевать я хотел на их комбинации. Они во главе с моим отцом ведут недостойную игру. Ну ладно! Принимаю вызов. Посмотрим, кто кого...»

— Господин подпоручик, сюда вход запрещен, — послышался голос часового, и Велев только тогда заметил, что переступил через белую линию.

— Это случилось прошлой ночью? — спросил он, чтобы как-то выйти из неловкого положения.

— Вечером, когда солдаты пошли ужинать. И часовой, что тогда стоял здесь, сбежал вместе с ними.

— Их трое? — Венцемир расспрашивал так, словно впервые слышал эту историю.

— Так говорят, — неохотно ответил солдат.

— Сбежали? И куда же?

— Не могу знать, господин подпоручик. Это их дело. — Солдат уже жалел, что поддержал разговор. Того и гляди, завтра все еще больше осложнится и его впутают в это дело. Тогда попробуй выйти сухим из воды.

Подпоручик Велев еще немного постоял неподалеку от входа в парк, забыв и о солдате, и о том страхе, который испытал, когда ему сообщили, что беглецы были солдатами его батареи. Ему нужно было прийти сюда, чтобы убедиться в достоверности полученных им сведений.

«Да, они солдаты моей батареи, но в то же время они солдаты того полка, которым командует мой отец. Трагическое переходит в комическое».

Велев вызвал дежурного по конюшне и приказал оседлать коня. Ему вдруг стало весело, и он решил, пока приготовят лошадь, немного прогуляться, но, заметив, что у колонки под струей воды плещется Граменов, остановился. Ему показались смешными и обстановка, и спектакль, устроенный этим здоровяком в офицерском кителе.

«Типичный мужик... Жасмина и этот грубиян? Ну и времена!.. — усмехнулся он, испытывая сожаление, смешанное со снисхождением к этим людям.

Велико подставил грудь под струю воды, потом вытащил носовой платок и начал вытираться с тем же неистовством, с каким только что умывался. Причесываясь, он заметил подпоручика и издали крикнул ему:

— Велев, подождите!

«Тоже переживает. Все переживают, а батарея-то — моя. Каждый проявляет озабоченность, чтобы выйти из игры невредимым. Но я не доставлю вам этого удовольствия...» — думал подпоручик, глядя на коня — единственное существо, которое могло избавить его от неприятной встречи.

Велико тоже торопился. Он направился к Велеву, на ходу приглаживая пальцами мокрые волосы. Меньше всего он хотел встретиться в этот момент с подпоручиком Велевым, но раз тот оказался на пути, то уже ничто не могло удержать Велико от разговора с ним, от желания в упор посмотреть ему в глаза. Велико думал, что увидит на его лице выражение раскаяния, но на овальном лице подпоручика лежала только печать досады, его усики как-то вызывающе шевелились.

— Два дня вы не появлялись в полку и вдруг снова здесь. В чем дело? Соскучились? Или...

— Каждый отвечает за свои поступки, господин капитан. Мне кажется, что только малолетние нуждаются в опекунах.

— Я не оспариваю ваше совершеннолетие. — В голосе Велико прозвучала нотка недовольства, но он продолжал спокойно: — Одно ясно: и побег солдат, и кража орудийных замков — происшествия, имеющие прямое отношение к вашей батарее.

— К сожалению! — Подпоручик закурил сигарету.

— Да, именно вы должны об этом сожалеть больше всех.

— Вы считаете, что я ограбил собственную батарею? — улыбнулся Велев.

— А вы полагаете, что человек не может ограбить сам себя?

— Существуют следственные органы. Они и установят, кто кого ограбил. А всякие разговоры по этому поводу излишни, — резко закончил подпоручик и направился к коню, которого в стороне от них держал на поводу солдат.

— Куда вы? — спросил его Велико.

— Скучно у вас в полку, господин капитан. Есть и более веселые занятия, чем солдатское житье-бытье. Ну, скажем, женщины, выдержанное вино, песни... — Подпоручик собирался продолжать, но слова, которые произнес Велико, заставили его вздрогнуть.

— Солдат, верни коня в конюшню, — приказал Велико, продолжая приглаживать волосы пальцами.

— Вы хотите еще что-то мне сказать? — Подпоручик не сумел скрыть своего волнения. Он с наслаждением до беспамятства отхлестал бы кнутом этого человека, стоящего перед ним, одного из тех, кто запутал его