Остросюжетный детектив. Выпуск 6 - Алистер Маклин

секунд колеса шасси опустились в песок, стук мотора прекратился, лопасти нехотя остановились. Я никогда не летал на вертолетах, но видел их немало. Это был самый крупный из встречавшихся мне экземпляров.

Правая дверь открылась, и в лицо мне ударил яркий луч фонаря. Я подошел ближе. Голос с густым валлийским акцентом произнес:

— С добрым утром. Вы Калверт?

— Да. Можно подняться на борт?

— Откуда я знаю, что вы и есть Калверт?

— Потому что я так сказал. Только не бери меня на пушку, парень. У тебя нет разрешения на личный досмотр.

— Доказательства есть? Документы?

— Вы что, спятили? Или у вас недостаточно соображения, чтобы понять: есть люди, которые никогда не носят с собой никаких документов, позволяющих установить их личность? Или я случайно оказался здесь в этот час, за пять миль от поселка, прихватив зачем-то с собою сигнальную ракету? Хотите влиться в дружную армию безработных до сегодняшнего вечера? — Весьма сомнительное начало нашего сотрудничества.

— Мне велели быть осторожным.— Ему все мои колкости были абсолютно до лампочки. Дружелюбия в его голосе не чувствовалось.— Лейтенант Скотт Вильямс, морская авиация. Уволить меня может только адмирал. Залезайте.

Я залез в кабину, закрыл дверь и сел. Он не протянул мне руку. Он включил внутреннее освещение и сказал:

— Что за чертовщина у вас с лицом?

— А что у меня на лице?

— Кровь. Множество царапин.

— Сосновые иголки.— Я объяснил ему, как это вышло.— А зачем нужна такая большая машина? Сюда целый батальон влезет.

— Четырнадцать человек, если выражаться точнее. Я делаю немало глупостей в жизни, Калверт, но я не летаю на хлипких двухместных стрекозах в такую погоду. Сдует в один миг. А тут запас горючего приличный и масса солидная.

— Можно летать целый день?

— Более или менее. Зависит от скорости. Что вам от меня надо?

— Прежде всего вежливого обращения. Или вы просто не привыкли рано вставать?

— Я пилот морской спасательной службы, Калверт. А это единственная на базе машина, которая годится для поисков в такую погоду. Я нужен для дела, а не для дурацких игр рыцарей плаща и кинжала. Мне наплевать на то, что это для кого-то очень важно. Потому что именно сейчас люди тонут в пятидесяти милях от берега, в Атлантике. А спасать их — моя работа. Но мне приказано, и я явился. Что вам надо?

— Вы имеете в виду «Морэй Роуз»?

— Вы тоже слышали? Да, именно ее.

— Такой яхты нет в природе. И никогда не было.

— Да что вы мне говорите? По телевидению передавали...

— Я скажу вам только то, что вы должны знать, лейтенант. Мне необходимо произвести обследование местности так, чтобы не вызвать подозрений. Единственный способ добиться этого — придумать вескую причину. Например, терпящая бедствие «Морэй Роуз». Чем не причина? Так и возникла эта информация.

— Так это утка?

— Утка.

— И вы можете это сделать? — медленно произнес он.— Можете организовать передачу по телевидению?

— Да.

— В таком случае, и меня уволить тоже, наверное, сможете.— Он впервые улыбнулся.— Простите, сэр. Лейтенант Вильямс — для вас просто Скотти — снова бодр и весел, как обычно. Какие будут приказания?

— Хорошо знаете здешние берега и острова?

— С воздуха?

— Да.

— Я в этих местах уже полтора года служу. Морская спасательная авиация, а в промежутках военные учения и поиск заблудившихся альпинистов. В основном работаю с морскими пехотинцами. Знаю эти места как никто другой.

— Мне нужно найти место, где можно укрыть корабль. Достаточно большой корабль. Футов сорок— пятьдесят длиной. Может быть, под большим навесом, в ангаре или под прикрытием зарослей, где-нибудь в устье реки или в укромной бухте, прикрытой с моря скалами. Где-то между Айлэем и Скаем.

— Всего-то? А вы знаете, сколько сотен миль побережья входит в эту область? Да еще и острова в придачу. Может быть, тысяча миль наберется. Сколько у нас на это времени? Месяц?

— Сегодняшний день, до захода солнца. Только нужно исключить населенные пункты. Под этим я подразумеваю скопления домов, начиная от двух-трех в одном месте. Можно исключить и те места, где рыбаки занимаются промыслом. Традиционные морские маршруты. Это поможет? _

— Существенно. Что мы ищем?

— Я уже сказал.

— О’кей, о’кей. Я больше не задаю лишних вопросов. Откуда думаете начать? Есть предварительные идеи?

— Идем прямо на восток к материку. Обследуем берег на двадцать миль к северу и к югу. Потом осмотрим Торбейский пролив и остров Торбей. Затем группу островов к западу и к северу.

— По Торбейскому проливу ходят большие суда.

— Прошу прощения, но я не пояснил, что можно исключить только те маршруты, которые используются ежедневно. В Торбейском проливе теплоход ходит два раза в неделю.

— Застегните привязные ремни и наденьте наушники. Сегодня нас немного потреплет. Надеюсь, вы не страдаете морской болезнью?

— А наушники зачем? — Таких больших наушников я никогда не видел. По четыре дюйма в диаметре, с плотной резиновой окантовкой. К одному из наушников был прикреплен на металлическом кронштейне миниатюрный микрофон.

— Для ушей,— любезно пояснил лейтенант.— Чтобы барабанные перепонки не лопнули. Чтобы вы не оглохли на несколько недель после полета. Если можете представить себя в железной бочке, которую снаружи долбят дюжиной пневматических отбойных молотков, то поймете, какой шум стоит в кабине при полете.

Даже с надетыми наушниками сохранялось впечатление, что по стальной бочке колотят отбойными молотками. Казалось, наушники совсем не помогают. Шум проникал как будто беспрепятственно, отовсюду. Однако, когда однажды, лишь на мгновение, я аккуратно приподнял один из наушников, чтобы понять, каков шум на самом деле и помогают ли наушники в действительности, я осознал, что имел в виду лейтенант Вильямс, говоря о лопающихся барабанных перепонках. Он совсем не шутил. Но даже в наушниках, спустя пару часов полета, голова у меня буквально раскалывалась на части. Я иногда поглядывал на смуглое удлиненное лицо юного валлийца, сидящего рядом со мной, которому приходилось терпеть этот грохот каждый день, круглый год. Ничего необычного я не замечал. Меня после такого испытания можно было бы на недельку-другую поместить в сумасшедший дом.

В кабине вертолета мне не нужно было сидеть неделю. В общей сложности я провел в ней восемь часов летного времени, но мне показалось, что прошло не меньше года.

Уже во время обследования северного