Современный зарубежный детектив-7 (Крутой детектив). Компиляция. Книги 1-27 - Сара Парецки

особняк сейчас представлял собой достаточно дикое, первобытное сооружение. Некогда роскошный дом с большими окнами, широкой лестницей, блестящей на солнце черепицей без должного ухода зарос листьями винограда и утратил свой лоск. Густав застыл возле кованной, местами проржавевшей ограды вовсе не из-за боли или нежелания входить в давно пустующий дом. Входная дверь оказалась распахнутой настежь, изнутри раздавались обрывки десятков разговоров — никто не подумал об осторожности, сохранении улик и экспертизах.

Пересилив желание вышвырнуть нерадивых коллег по очереди из дома за грудки и всеми силами стараясь игнорировать головную боль, Густав переступил порог, осматриваясь. Задав пару раз единственный вопрос, который в настоящий момент имел значение, «Где комиссар Томпсон?» и, получив в ответ лишь рассеянные пожатия плечами, суперинтендант Рогнхелм направился туда, где раздавалось наибольшее количество голосов.

Переступив порог одной из комнат, Густав почувствовал, как злость черной пеленой накрывает его обычно бесстрастное сердце, и с трудом подавил в себе желание закричать. Если раньше ему казалось, что ситуация вышла из-под контроля, то сейчас перед его глазами предстал ад констебля — намеренная порча улик. Ирония заключалась лишь в том, что занимались этим сами сотрудники полицейского управления Уотертон.

Обойдя пару коллег, покосившись на труп и удивленно вскинув брови при виде торчащего из груди меча, Густав направился прямо к Джеймсу Томпсону — благодушно беседующему о чем-то с Аароном Дэйли с таким невозмутимым лицом, словно обсуждал рыбалку — и хлопнул его по плечу.

— Какого черта происходит, Джимми? — спросил Густав преувеличенно спокойным тоном.

— А разве не видишь, парень? У нас труп, — хохотнул начальник и оглядел коллег в ожидании поддержки, как после удачно рассказанного анекдота. — У нас в деревне это, конечно, не частое явление, но ты-то уже наверняка с таким сталкивался в городе.

— Я не об этом, Джимми, — покачал головой суперинтендант со стеклянной улыбкой на лице, грозящей превратиться в хищный оскал. — Зачем сюда приехало все управление? Сложно сказать осталась ли хоть одна инструкция не нарушенной в это утро.

— Брось, дружище, всем интересно посмотреть, что тут и как, — чуть растягивая слова, расслабленно сказал Аарон, обратив на себя внимания коллег.

Джеймс кивнул, подтверждая согласие со сказанным ранее, Густав же наоборот нахмурился и посмотрел мужчине прямо в глаза.

— Сдается мне, ты должен быть в отпуске, Аарон.

— Да, с сегодняшнего дня, — пожал плечами молодой человек. — Но раз все так закрутилось, я нужнее здесь. К тому же сам понимаешь, порыбачить я смогу и через месяц.

Вздохнув, Густав лишь кивнул в ответ, отложив разбирательства по поводу его нахождения на месте преступления на более позднее время. Для начала он собирался навести порядок — напомнить коллегам, что это территория совершения серьезного правонарушения, и постараться сохранить хоть какие-то улики.

— Джимми, послушай, — повернулся снова к начальнику Густав.

— Нет, это ты послушай, — рассмеялся комиссар и махнул рукой в сторону трупа. — Он вонзил меч ей в грудь! Убийство долбанным мечом, словно мы в Средневековье!

— Джеймс...

— Только представь, что напишут в заголовках газет! «Рыцарь наносит свой удар» или «Смерть на острие меча»...

— Комиссар Джеймс Томпсон! — повысил голос Густав, чем мгновенно привлек к себе внимание всех присутствующих. — Если вы сейчас же не удалите с места преступления посторонних, я буду вынужден написать рапорт. И вам придется объясняться ближайшие несколько лет — по каждому из нарушений.

Еще в раннем детстве Густав понял, как безграничен и разнообразен мир книг. Он читал много и с упоением, предпочитая в основном классику, философию и историю. Порой ему казалось, что в мире людей для него совсем не отведено места, — красивый и харизматичный юноша, окруженный друзьями, временами тяготился их обществом и убегал в свой одинокий мир воображения. И все же, каждый раз встречая описание тишины как оглушающей или звенящей, Густав смеялся над этими строками, не понимая, как отсутствие звуков может быть настолько полным. Сейчас же, в маленькой гостиной, наполненной людьми, он отчетливо услышал, как тикают часы. И десятки пар глаз были обращены на него.

— Густав, ты же это не серьезно? — тихо спросил Джеймс и затравленно огляделся в поисках поддержки.

— Серьезнее некуда, — спокойно ответил Рогнхелм. — Женщина убита, и это не вызывает сомнений. Наша задача выяснить, кто это сделал. Разводить здесь цирк совсем неуместно.

— Не ожидал от вас этого, суперинтендант Рогнхелм.

Взмахнув руками, комиссар Томпсон повел всех к выходу, бросая вымученные улыбки в ответ на удивленные взгляды. Как расследовать убийства он давно забыл, если когда-то вообще знал, и совсем не собирался этого делать — если еще одно дело пополнит архив, его за это никто не осудит. Джеймс уже представлял, как под прицелами камер журналистов выдвигает различные версии случившегося и смотрит в объектив мудрым взглядом. Но угроза рапорта была слишком серьезной, чтобы проверять не блефует ли Густав, — это может здорово подпортить ему спокойную работу пристальным вниманием высшего начальства.

— Джимми, прости... — взмахнул рукой Густав вслед удаляющемуся другу, словно мог заставить того замереть. — Я вовсе не хочу, чтобы доходило до этого.

Чувство вины пустило свои корни и запульсировало сильнее, когда, не оборачиваясь, Джеймс лишь бросил:

— Делай, что должен, крутой коп. Поговорим об этом позже.

Когда не только из комнаты, но и из дома ушли все посторонние, Густав достал блокнот, погружаясь в свое особое состояние — всеподмечающей ищейки. Первое, что он заметил, почти случайно, был портрет красивой девушки на стене — светлые волосы, локонами струящиеся по плечам, большие синие глаза и манящая улыбка. Она была совсем не похожа на убитую, а лиф платья с глубоким вырезом и ажурными оборками выдавал в ней принадлежность к другой эпохе. У Густава внезапно защемило сердце от тоски — он почувствовал волнение, которое не испытывал рядом ни с одной знакомой девушкой. Она была прекрасна, и ее красота, даже сквозь века, тронула, казалось, давно закостенелое сердце суперинтенданта.

С трудом оторвав взгляд от картины, Густав перевел взгляд на стену, прямо над трупом. Красная надпись на стене поражала даже больше чем убийство — было во всем в этом что-то чужеродное.

«Господь дал знамение через пророка Исайю — тень на солнечных часах возвратилась назад на десять ступеней».

— Кто-нибудь здесь знает, кто такой Исайя? — не особо надеясь на ответ, спросил Густав и кивнул, когда никто не произнес ни слова. — Так я и думал.

Он переписал послание в блокнот, а также сделал пометку по поводу расположения тела жертвы и ее внешности. Было что-то странное и пугающее в том, что перед ним лежала вовсе не незнакомка — всего пару недель назад София