Этюд в багровых тонах. Приключения Шерлока Холмса - Артур Конан Дойль

Приключение XII

Усадьба Медные Буки

– Поклонники искусства для искусства, – заговорил Шерлок Холмс, отбросив страницу объявлений из «Дейли телеграф», – нередко получают наибольшее удовольствие от тех его образцов, что не относятся ни к самым значительным, ни к самым возвышенным. Мне приятно отметить, Ватсон, что вы неплохо усвоили эту истину и, взявшись по доброте своей вести сжатую летопись наших расследований – которые, вынужден признаться, склонны временами приукрашивать, – на первый план выдвигаете не столько многочисленные causes célèbres [29]и сенсационные судебные процессы с моим участием, сколько случаи по видимости тривиальные, но зато дающие возможность применить метод дедукции и логического синтеза – словом, обратиться именно к той области, какую я себе облюбовал.

– Однако же, – отозвался я с улыбкой, – до конца опровергнуть обвинение в налете сенсационности мне не удастся.

– Вы, скорее всего, не правы… – продолжал Холмс, подцепив щипцами тлеющий уголек и раскуривая им длинную трубку из вишневого дерева, которой он обычно заменял глиняную, когда склонен был скорее поспорить, нежели поразмышлять. – Вы, скорее всего, не правы, стараясь оживить и расцветить красками каждый свой отчет, вместо того чтобы ограничиться строгим описанием хода мысли от причины к следствию; собственно, в любом деле только это и заслуживает внимания.

– Мне кажется, я неизменно воздаю вам должное, – довольно сухо заметил я: меня покоробило самомнение, которое, как мне не единожды доводилось убеждаться, было весьма заметной чертой в своеобычном характере моего друга.

– Нет-нет, заносчивость и тщеславие тут ни при чем, – сказал Холмс, откликаясь, по обыкновению, не на мои слова, а на мои мысли. – Если я призываю воздать должное моему искусству, то единственно потому, что оно безлично – оно обретается вне меня. Преступление заурядно. Логика – большая редкость. И посему не на преступлении, а на логике вам следует сосредоточиться. Вы же подменяете лекционный курс чередой побасенок.

Стояло холодное утро ранней весны; мы, покончив с завтраком, расположились у весело пылавшего камина в нашей гостиной на Бейкер-стрит. Очертания серо-коричневых зданий окутывал густой туман, и окна напротив маячили сквозь плотную желтую завесу расплывчатыми темными пятнами. У нас горел газовый светильник; отблески его падали на белую скатерть и мерцали на металлических приборах и фарфоровой посуде, поскольку со стола еще не убирали. Все утро Шерлок Холмс хранил молчание, пристально изучая страницы объявлений в целой кипе газет; затем, отказавшись от дальнейших поисков, далеко не в лучшем расположении духа взялся отчитывать меня за несовершенства моих опусов.

– Вместе с тем, – произнес Холмс после паузы, в продолжение которой он, глядя на огонь, пускал из своей длинной трубки клубы дыма, – вас вряд ли можно уличить в сенсационности: значительная доля наших расследований, к которым вы столь любезно проявили интерес, вовсе не связана с криминалом напрямую. Мелкое затруднение, из которого я попытался вызволить короля Богемии; удивительное происшествие с мисс Мэри Сазерленд; история человека с вывернутой губой, а также случай со знатным холостяком, – все эти эпизоды суду не подлежат. Боюсь, однако, что, избегая сенсационности, вы оказались на грани банального.

– Развязки могут показаться и банальными, – возразил я, – но ваши методы неповторимы и достойны пристального внимания.

– Куда там, дружище! Читательская публика – это огромное число людей, лишенных всякой наблюдательности. Они вряд ли способны узнать ткача по его зубу, а наборщика – по большому пальцу левой руки; есть ли им хоть малейшее дело до тонкостей анализа и дедукции? Впрочем, коль скоро вы впали в банальность, винить вас я не вправе: времена блестящих преступлений отошли в прошлое. Люди – во всяком случае, люди преступного склада – утратили всякую предприимчивость, лишились всякого своеобразия. А что касается моей скромной практики, то, по-видимому, она вырождается, и вскоре мне придется возглавить агентство по розыску утерянных графитовых карандашей или давать консультации юным воспитанницам пансионов. Думаю, вот теперь-то я и дошел до низшей точки. Дальше падать попросту некуда: вот какую записку я получил сегодня утром. Читайте!

Холмс кинул мне в руки помятый листок.

Письмо, отправленное накануне вечером с Монтегю-Плейс, гласило:

«Дорогой мистер Холмс,

мне крайне необходимо посоветоваться с вами относительно того, принять ли мне предложенное место гувернантки. Если это не причинит вам неудобства, я навещу вас завтра в половине одиннадцатого утра.

Искренне ваша

Вайолет Хантер».

– Вам знакома эта юная леди?

– Нет.

– На часах половина одиннадцатого.

– Верно, и в дверь звонит, думаю, именно она.

– Может оказаться, что это дело любопытнее, чем вы полагаете. Вспомните эпизод с голубым карбункулом: поначалу он представлялся пустячной забавой, а в итоге потребовалось серьезное расследование. Может, и здесь нас ждет то же самое.

– Что ж, будем надеяться. Очень скоро наши сомнения разрешатся: если я не ошибаюсь, мы вот-вот увидим автора письма.

Дверь отворилась, и в комнату вошла молодая женщина – просто, но опрятно одетая. Лицо у нее было живое и выразительное, испещренное веснушками, словно яйцо ржанки; держалась она свободно и уверенно – знак того, что ей приходится самой пробивать себе дорогу в жизни.

– Надеюсь, вы простите меня за беспокойство, – сказала она, когда мой компаньон поднялся ей навстречу, – но со мной произошло нечто очень странное. У меня нет ни родителей, ни родственников, обратиться за советом мне не к кому, и я подумала – возможно, вы подскажете, как мне поступить.

– Прошу вас, садитесь, мисс Хантер. Буду рад помочь вам всем, чем смогу.

Мне стало ясно, что слова и манеры новой клиентки произвели на Холмса благоприятное впечатление. Он окинул ее своим обычным испытующим взглядом, а затем, опустив веки и сложив кончики пальцев домиком, приготовился слушать.

– Я прослужила гувернанткой пять лет, – приступила к рассказу мисс Хантер, – в семье полковника Спенса Манро, но два месяца тому назад полковник получил назначение в Галифакс, столицу Новой Шотландии. Он забрал с собой детей, так что я осталась без места. Я давала объявления, откликалась на предложения вакансий – и все без толку. В конце концов мои скромные сбережения почти истощились, и я не представляла, что делать дальше.

В Вест-Энде есть известное агентство по найму гувернанток «Уэстевей», и я посещала его каждую неделю – разузнать, не найдется ли что-нибудь подходящее. Уэстевей – основатель этой фирмы, однако на деле там всем заправляет мисс Стоупер. Она сидит в небольшом кабинете, а