Проклятие Желтого императора - Юнь Хуянь

Лэй Жун сердито встряхнула головой и продолжила осматривать тело.

Снова покачнулась, и в это мгновение предельно внимательный взгляд окончательно утратил свой фокус, все рассыпалось вдребезги. Постоянное нервное напряжение и отсутствие отдыха в течение последних дней наконец дали о себе знать в тот самый момент, когда требовалась максимальная сосредоточенность…

Голова становилась все тяжелее, методичное сканирование памяти сменилось хаотичным блужданием сомнамбулы при свете луны, осколки воспоминаний россыпью вспыхивали на сетчатке, подменяя собой реальность: «Ласковое лицо бабушки напоминающее румяную булочку; крона старой софоры, раскинувшаяся до середины улицы; залитый солнцем переулок, треснувшие кирпичи стен и расколотая черепица на крыше и пробивающаяся сквозь них сорная трава… Бабушка стоит в конце переулка, пальцы царапают окно машины, из горла рвутся всхлипы. Так я, вырванная подростком из привычной среды и привезенная в Сучжоу, в итоге сама вырвалась из новой семьи, стала бродяжничать, скитаясь по берегу озера Тайху, добралась до храма Конфуция, вместе со своими приятелями просила милостыню, воровала, бегала и скрывалась, пока не примкнула к мастерам смерти.

Действительно, я ведь когда-то была настоящим мастером смерти, я ведь верила, что злого проклятия вполне достаточно для того, чтобы прервать жизнь, и только потом, когда стала судебным медиком, поняла, что любая неестественная смерть – за исключением гибели от природных катастроф или несчастных случаев – всегда дело рук человека, и не важно, какой таинственной, непостижимой и мистической она кажется, всегда можно при помощи научных методов обнаружить стоящего за этим злодея. Наука, наука, ценность ее значительно превосходит ценность знания как такового, особенно в тех местах, где по-прежнему сильна вера в искусство смерти. Скольким бесчувственным неподвижным телам может позволить свидетельствовать в защиту справедливости самый обычный анализ капли крови в лаборатории; сколько невинных душ сохранит от смерти от руки убийцы самое простое сопоставление вида орудия преступления! Людей пугает смерть, но еще больше пугает наука о смерти. В их глазах смерть – это непостижимая тайна, и лучше всего ей оставаться тайной навечно. Это то, о чем они изо всех сил стараются забыть, или притворяются, что забыли, но долг судебного медика состоит как раз в том, чтобы сделать смерть обычным, понятным, серьезным и реальным явлением, чтобы позволить людям, совершенно утратившим достоинство при жизни, обрести хотя бы малую толику его после смерти.

По этой причине судмедэксперт ни в коем случае не должен мириться с тем, что правда о смерти будет скрыта или похоронена вместе с умершим. Теперь ради того, чтобы проклятия мастеров смерти больше не обрушивались на наши головы, ради того, чтобы мастера смерти не были единственной надеждой в жизни для таких вот Хуан Цзинфэнов, я искренне умоляю вас: Сун Цы, Линь Цзи[110], Матьё Орфила, Карл Ландштейнер, Бернард Спилсбери, Эдмон Локар, Уильям Басс… все вы, светила судебной медицины, корифеи прошлого, – дайте моему измученному телу еще немного сил, ясности моим спутанным мыслям, надоумьте меня, чтобы мне открылась истинная причина смерти Цянь Чэна!»

Большим и указательным пальцами правой руки она до хруста сдавила точку Цзин-мин, а когда снова открыла глаза, заметила, что стала видеть немного четче.

«И то ладно. Если бы бабушка тогда не отвела меня поставить бобы, то мое зрение уже давно бы испортилось».

Откуда-то издалека донесся звук, будто кто-то задел струну на старом гуцине; он трепетал в воздухе, возникая словно бы из ниоткуда.

Лэй Жун подняла голову и посмотрела в ночную тьму за окном, снова взглянула на Гао Далуня и Тан Сяотан, стоящих рядом и ожидающих, когда ей понадобится их помощь при вскрытии тела, и рассеянно спросила:

– Что?

– А? – недоуменно откликнулась Тан Сяотан.

«Хм, наверное, мне уже мерещится, не стоит обращать внимания», – подумала Лэй Жун, но по профессиональной привычке всегда во всем досконально разбираться, снова вернулась к размышлениям о природе этого звука. Она несколько секунд напряженно прислушивалась: ей показалось, что эхо его все еще звучит, а источник звука не где-то снаружи, а здесь, внутри комнаты, прямо у нее за спиной. Она резко обернулась, но увидела только холодные двери прозекторской.

– Все в порядке? – с легким беспокойством осведомился Гао Далунь.

«Нет, не так, не здесь. Соберись, возьми себя в руки, жди, жди… – Наконец он зазвучал снова, в эту секунду она точно определила, где его источник, – он был у нее в голове, звучал в самой глубине, издалека. – Это всего лишь воспоминание. Но что это? Мелодия? Зов? Предостережение? Подсказка? Все вместе или ничего из этого? Откуда он? Взять скальпель и рассечь свой собственный таламус, найти его источник: мысль о том, что мое зрение еще не окончательно испортилось, как все это связано? Вспомнила, как бабушка отвела меня поставить бобы, что здесь важного? Близко, близко, сейчас я поймаю тебя! Еще одно решительное движение скальпелем. И скорлупа, скрывающая воспоминание, с треском раскалывается – это разговор бабушки с тем старым врачом: “ Предки завещали нам очень многое, сейчас почти все утрачено, осталась лишь малая часть. Раньше в деревне где нам было взять врача. Если кому-то нездоровилось, то женщины брали шило и прокалывали кожу до капли крови, потом прогревали полынными сигаретами. Самое большее – приглашали странствующего лекаря ввести нити из бараньих кишок, и, надо сказать, очень многие болезни так лечили”. Вот же оно!»

– Лао Гао, – вдруг позвала Лэй Жун. От неожиданности Гао Далунь вздрогнул. – Ты знаешь, как лечат при помощи нитей из бараньих кишок?

Гао Далунь поправил очки на переносице:

– В общих чертах. Это очень древний метод традиционной медицины, при котором используют специальную иглу, очень-очень тонкую, но полую внутри. Можно сказать, что на самом деле это очень тонкий шприц: с одной стороны у него есть специальный поршень. Перед процедурой внутрь такой иглы помещают нить из бараньей кишки, а уже потом в процессе лечения, в тот самый момент, когда иглу быстрым движением втыкают в тело, нажатием поршня вводят нить под кожу или в мышцы…

– Ничего себе! Как интересно! – воскликнула Тан Сяотан. – А какая от этого польза?

– Основной смысл иглоукалывания и прижигания в воздействии на акупунктурные точки, но есть некоторые трудноизлечимые болезни, при которых необходима стимуляция активных точек в течение долгого времени. Обычно в таких случаях говорят «глубоко вонзенное и оставленное на долгий срок излечивает трудную болезнь», но никак невозможно, введя иглы в тело, оставить больного лежать неподвижно десять с лишним дней. И тогда древние лекари изобрели специальные нити, которые вводили в активные точки, и они воздействовали аналогично иглам,