Если хочешь знать… - Лариса Павловна Соболева

– Разница? – покосился на него Павел. – Большая.

Вениамин скорчил рожицу, мол, сомневаюсь, его толкнул в бок локтем Женя Сорин, чтобы не вздумал спорить. Сейчас надо послушать, а обсуждения отложить на более подходящее время.

– Повторяю еще раз, – сказал Покровский. – Яд не должен был убить Пушкаря сразу, наверняка убийца на это рассчитывал, часов через десять—двенадцать запустились бы признаки отравления этим ядом, когда начинают отказывать органы и спасти человека практически невозможно.

– И поди разберись, кто отравил по прошествии десяти—двенадцати часов, – сообразил Сорин. – Зато мы знаем, что отравитель присутствовал на банкете.

– Верно, с этим прицелом, полагаю, и подбирали яд, – прищелкнул пальцами Покровский. – Далее. У Пушкаря начался приступ непереносимости именно рицина, ведь ничего другого он не употреблял. При непереносимости вырабатываются определенные антитела, симптомы отравления продуктом могут быть очень сильные, а приступ может продлиться до нескольких суток, но, как правило, это не смертельно. А у Пушкаря иммунная система запаниковала и запустился процесс аллергии. При аллергии иммунная система вырабатывает другие антитела, в акте найдете их, производят гистамин, он вызывает аллергическую реакцию. Понятно?

Вениамин и Женя Сорин дружно кивнули.

– Пока врачи распознали, что симптоматика изменилась, анафилактический шок добил его. Случай редкий, но не единичный, нынче иммунная система выкидывает знатные фортели, виной тому – некачественные продукты, вода и воздух, образ жизни. Берегите здоровье, друзья мои.

Женя поскреб пальцами щеку, высказавшись:

– Не представляю, где ваша суперинфа пригодится, но очень интересно, я заслушался.

– А где нашли это растение? – поинтересовался Вениамин.

– Да оно растет у нас повсеместно, – взмахнул руками Покровский. – Я пришлю тебе картинку, походи с ней по городу, обязательно встретишь, но не сейчас, а летом и ранней осенью. Растения с листьями, напоминающими листья пальмы – округлой формы и с заостренными пальчиками, только не кучно, как на пальме растут, а по всему стволу. Достигает до двух с половиной и трех метров высоты. Однажды в парковой зоне я решил попить кофейку, гляжу, а вокруг кафешки смертельный яд растет. Специально высадили для красоты, культивировали. И последнее, девочки сделали запрос в поликлинику по месту прописки, ответ получен на удивление быстро. Он обращался в поликлинику крайне редко, так что истории болезни как таковой нет, никаких аллергий не зафиксировано, вполне здоров был. Возможно, были слабые реакции, на которые не обращал внимания, а при благоприятных условиях аллергия его просто убила. У меня все.

Феликс на секунду застыл, не переступив…

…порога и глядя на приятеля Зарубина, который оглянулся, услышав звук открываемой двери. Забыл! Совсем забыл, что обещал подумать насчет предложения Данилова, а он вот – приехал за ответом. Нет, мысли, конечно, крутились вокруг известных фактов, только все эти факты выглядят топорно, несвязно, расплывчато и в некоторой степени надуманно. Все же в Данилове было нечто такое… описать сложно, но подобным людям тянет помочь, короче, магия. С другой стороны, внешние признаки обманчивы, и Феликс накануне вечером звонил Зарубину, напрямую спросил:

– Что за личность ваш Данилов?

– Сомневаешься в нем, – догадался Зарубин. – Отбрось негативы, из всех знакомых Данилов самый надежный. Я отвечаю за свои слова, знаю давно его. Конечно, он не без греха, как и все мы, но в чисто житейском плане, как говорится, личное.

– Меня и личное интересует, – сказал Феликс. – Из какой он семьи?

– Из самой простой. Рос в деревне…

– Не может быть.

– Может. Видишь ли, в девяностых кто обогатился? Те, кто находился при власти на всех уровнях – директора в основном, им все досталось даром, они не тратили собственные ресурсы. Остальные, кто жаждал разбогатеть, приложили массу сил, в первую очередь это была армия челночников. Позже появилась третья категория, им трудно было вклиниться между монстрами и торговцами, но они сами строили свой бизнес с нуля, путем проб и ошибок, работали над промахами, добивались успехов. К этой категории относится Данилов, всего сам достиг, еще мальчишкой стал вытаскивать семью из нищеты, представь, с тринадцати лет!

– Феномен какой-то, – вставил Феликс.

– Про него даже передачу делали и показывали по телику аж три раза, а я пару раз присуждал ему премии, так мы с ним и сдружились. Да, он феномен. А начал с разведения кроликов – растут быстро, еды для них полно вокруг, клетки делал сам. И пошло-поехало. Помоги ему, Феликс, он правда стоящий мужик.

Поговорили, но диалог вылетел из головы, приболел маленький сын, не до размышлений было над чужими проблемами, которые он до сих пор так и не понял. Феликс прошел к столу Зарубина, поздоровался с обоими за руку, Георгий Глебович указал ему ладонью на кресло и, как только Феликс уселся, взял сразу быка за рога:

– Я позвал тебя, чтобы ты дал ответ.

– Понятно. (Эх, и отказывать неловко, и браться за то, что отсек от себя, неохота.) Понимаете, Даниил Тихонович, расследование включает много моментов, которые недоступны частному лицу. К примеру, экспертизы…

– Я все оплачу, – мрачно произнес Данилов.

– Не сомневаюсь. А как прикажете мне себя называть, если понадобится опросить кого-либо? Одно дело оперативник с государственным удостоверением, другое… свалившийся с неба неизвестный.

– А как представляются частные детективы?

Что сказать на это? Феликс скептически относился к независимым расследованиям в силу прежней профессии, уж ему-то известно, как идет следствие, сколько нюансов по пути, сколько вспомогательных отделов пашет на результат. К слову, при всех царских условиях результата можно и не достичь. Все это говорить бесполезно, и Феликс дал, в сущности, правдивый ответ:

– Не знаю. Я не занимался в агентстве частным расследованием. Последить за мужем или женой – это не расследование, а добыча компромата, такие заказы поступают, ими тоже не занимался. Мне кажется, вы преувеличиваете опасность…

На его последней фразе Данилов вынул из сумки, которую держал на коленях, сверток, заставив Феликса замолчать и наблюдать за ним с интересом. Даниил развернул хлопчатобумажную салфетку, какие подают в ресторанах, и поставил на стол высокий стакан из стекла, затем выудил из сумки бутылку и поставил рядом со стаканом.

– А это зачем? – спросил Георгий Глебович.

– Позавчера из этого стакана меня пытались убить, – довольно просто, будто речь не о нем, сказал Даниил.

– Как это? – удивился Феликс, не предполагал он, что история Данилова дойдет до серьезного покушения на него.

– Позавчера состоялось вручение премий и грантов. Сейчас не делают, как когда-то было заведено: сначала торжественная часть, а потом банкет, все сразу идет, это не так утомительно…

* * *

Три банкетных зала в культурном центре, три! По городу шутили, мол, какое отношение имеют банкеты к культуре? Вопрос риторический, а может, даже философский. Для торжества подготовили самый большой зал для торжественных мероприятий из двух секций, которые отделены друг от друга ограничителями по бокам – узкими полосками стен, образующими вверху арку, эдакий своеобразный портал. Второй зал на возвышении, из него три ступеньки ведут в зал со сценой, где организовали танцевальный пятачок для гостей, окруженный столиками. Оригинально, но главное, учтено, чтобы обзор для всех был открыт.

Программа построена в режиме микс: награждения на сцене, ужин, концерт на сцене и внизу на площадке перед сценой, танцевальные паузы для гостей. Данилову не елось, не пилось, он откровенно скучал за столиком на двоих, находясь мыслями далеко. Ушел бы, не любит толкучку и шум-гам, но, являясь одним из спонсоров, не мог себе позволить этого удовольствия. И так полтора часа.

– Почему ничего не ешь? – тронула его за руку Марина.

– Жареной картошки хочу, а ее нет.

Он пошутил, а она всерьез восприняла:

– Можно заказать, я пойду и…

– Не надо, – поймал он за руку жену. – Я хочу простой картошки на сковородке, а у них фри. Сиди. Приедем домой, заставлю тебя жарить.

– Ты эксплуататор.

На сцену выскочили шесть девушек в ярких туниках и под ритмичную музыку синхронно заплясали нечто экзотическое, знойное и непонятное. Им было тесновато на небольшом пространстве, однако народу в зале нравилось, то и дело слышались неразборчивые выкрики, тем не менее восторженные, многие аплодировали в такт, правда, хлопков не было слышно из-за громкой музыки. Финал получился оглушительным, зал просто взревел, словно на сцене кланялись мировые звезды. Потом на сцену