Превращения Арсена Люпена - Морис Леблан

– А если не покинет?

– А если не покинет, то ни одна живая душа ничего не узнает и вы станете законной наследницей. Десять миллионов – ваши, и все благодаря Джиму.

В его голосе звучал сарказм. И Валери почувствовала себя беспомощной добычей в руках этого беса-искусителя, взявшего ее за горло. Сопротивляться было невозможно. Если она не отдаст ему жемчуг, завещание банкира будет обнародовано. Умолять такого противника бесполезно. Он не уступит.

Джим Барнетт ненадолго вышел в заднее помещение агентства, скрытое за портьерой, а затем вернулся; теперь его лицо было намазано кремом, который он постепенно стирал, – так актер разгримировывается после спектакля. И из-под этого грима выступило другое лицо – более молодое, со свежей, здоровой кожей. Старенький галстук сменился новым, модным. А залоснившийся редингот уступил место отлично скроенному пиджаку. Сейчас он держался спокойно, как человек, не боящийся ни доноса, ни предательства. Ибо он был твердо уверен, что Валери никогда и никому не признается в своем деянии, даже инспектору Бешу. Эту тайну она унесет с собой в могилу. Барнетт наклонился к баронессе и со смехом сказал:

– Ну-ну, мне кажется, вы теперь вполне ясно оценили ситуацию. Тем лучше! Подумайте сами: кому может прийти в голову, что богатая мадам Ассерман носит фальшивые жемчуга?! Ни одной из ваших подруг. Ни одному из ваших друзей. Таким образом, это станет двойной вашей победой: вы вполне законно сохраняете за собой мужнее состояние, ну а колье все окружающие будут считать подлинным. Очаровательно, не правда ли? Разве жизнь не кажется вам теперь такой же прекрасной, как прежде, – бурной, разнообразной, забавной, благосклонной… короче говоря, той, где можно позволять себе все те очаровательные безумства, на которые женщина ваших лет имеет полное право?!

Но в данный момент Валери не имела никакого желания пускаться в эти «очаровательные безумства». Она испепелила Джима Барнетта яростным, ненавидящим взглядом, встала, выпрямилась с достоинством великосветской дамы, вынужденной покинуть чужую, враждебную гостиную, и удалилась.

Мешочек с жемчугом она оставила на столе.

– Так вот каковы порядочные женщины! – промолвил Барнетт с благочестивым возмущением, скрестив руки на груди. – Супруг лишает ее наследства в наказание за измены… а она нарушает его последнюю волю! Супруг составляет завещание не в ее пользу… а она его подменяет! Нотариус… ну, с ним она справится шутя! Старые кузины… этих она обездолит! Какая мерзость! И какая прекрасная роль отведена тому, кто восстанавливает справедливость, наказывает виновных и всё расставляет по своим местам!

С этими словами Джим Барнетт вернул жемчужное колье на законное место, иначе говоря, на дно своего кармана. Потом, завершив туалет, сунул в зубы сигарету, вставил в глазницу монокль и покинул агентство «Барнетт и Ко».

Глава 2

Любовное письмо короля Георга

В дверь постучали. Господин Барнетт (агентство «Барнетт и Ко»), дремавший в кресле в ожидании клиентов, крикнул:

– Входите!

И, едва увидев пришедшего, сердечно воскликнул:

– А, инспектор Бешу! Очень мило с вашей стороны, что вы нанесли мне визит! Как поживаете, дорогой друг?

Инспектор Бешу ни обликом, ни манерами не походил на типичного агента Сюрте. Он стремился выглядеть как можно элегантнее: его брючные складки были отглажены до остроты ножа, галстук повязан в высшей степени тщательно, а накрахмаленный пристежной воротник стоял колом. Он был бледен, долговяз и худощав, зато его длинные руки с бугристыми мускулами казались позаимствованными у чемпиона по боксу и выглядели весьма неуместно при этом тщедушном теле боксера веса пера. Он очень ими гордился, и с его моложавого лица никогда не сходило самодовольное выражение. Но взгляд у него при этом был острый, недоверчивый.

– Я тут проходил мимо, – сказал он, – вспомнил ваши неизменные привычки и подумал: «Ага, в это время Джим Барнетт должен быть у себя. Так не зайти ли мне…»

– …чтобы спросить у него совета? – закончил Джим Барнетт.

– Э-э-э… можно и так сказать, – признался инспектор, которого неизменно поражала проницательность Барнетта.

Однако он все еще колебался, и Барнетт ему помог:

– Ну, что там у вас? Похоже, сегодня дело очень уж сложное?

Бешу в сердцах стукнул кулаком по столу (а сила его удара вполне соответствовала мощи того сокрушительного рычага, коим являлась его ручища):

– В общем, да… хотя я еще не решаюсь… Барнетт, нам с вами уже трижды довелось распутывать сложные дела – вам в качестве частного детектива, мне как инспектору полиции, и все эти три раза я констатировал, что люди, прибегавшие к вашей помощи, – как, например, баронесса Ассерман – расставались с вами с некоторой… э-э-э… неприязнью…

– Так, словно я пользовался удобным случаем, чтобы шантажировать их? – прервал его Барнетт.

– Да нет… я вовсе не то имел в виду…

Но Барнетт хлопнул его по плечу:

– Инспектор Бешу, вам хорошо известен девиз моего агентства: «Бесплатные консультации». Так вот, даю вам честное слово, что я никогда – вы слышите? – никогда не требую с моих клиентов ни сантима и вообще ничего не принимаю из их рук.

Бешу облегченно вздохнул.

– Ну ладно, – сказал он. – Вы же понимаете, что моя профессиональная совесть позволяет мне сотрудничать с кем бы то ни было только на определенных условиях. Но скажите честно (надеюсь, вы простите мне такую нескромность) – кто же тогда финансирует агентство «Барнетт и Ко»?

– Мне помогают несколько филантропов, но они хотят сохранять инкогнито.

Бешу не посмел настаивать. А Барнетт спросил:

– Так что же, Бешу, – где совершено преступление?

– Недалеко от Марли. Там убит некий человек по фамилии Вошрель. Да вы, наверно, уже слышали об этом?

– О, почти ничего.

– Это меня не удивляет. Газеты пока мало интересуются этим случаем, хотя дело-то крайне любопытное.

– Удар ножом, не так ли?

– Да, прямо в спину.

– На ноже остались отпечатки пальцев?

– Нет. Похоже, рукоять была обернута бумагой, которую затем сожгли; мы обнаружили пепел.

– Словом, никаких улик?

– Никаких. Только полный кавардак – опрокинутая мебель, взломанный ящик одного из столов, – но невозможно установить, почему взломали именно этот и что оттуда похитили.

– Так на какой же стадии сейчас следствие?

– В настоящее время мы допрашиваем некоего Лебока, чиновника в отставке, и троих братьев Годю, отъявленных негодяев, браконьеров и воров. Улик против них нет, и они валят вину за убийство друг на друга. Хотите, поедем туда на автомобиле, чтобы посмотреть на эту троицу? Лучше всего