"Расследования Екатерины Петровской и Ко". Компиляция. Книги 31-50 - Татьяна Юрьевна Степанова

Катя спросила у дежурного, где Веригин. Тот находился в управлении – расчет Гектора оправдался. Они прошли по коридору и постучали. Катя у двери глянула на табличку – кабинет бывшего начальника УВД Карапета Варданяна. Оказывается, Веригин его уже занял. Ну естественно – его назначили исполняющим обязанности, а с момента гибели в ДТП Варданяна прошло больше десяти дней.

Александр Веригин откликнулся – войдите! Он стоял спиной к двери у окна, наблюдал развод патрульных. Медленно обернулся. Он уже переоделся в полицейскую форму.

Гектор смерил его взглядом, вспоминая Катин рассказ – кто бы мог подумать, что невзрачный тридцатидевятилетний подполковник с ранней лысиной на макушке успел совершить в жизни столько всего – убить чудовище Кувалду, плюнуть на его труп, жениться на его любовнице, утратить ее, почти на краю света едва не откинуть коньки, отбивая ее у нового богатого соперника.

– Вспоминаете Магадан, коллега? – громко спросил Гектор. – Который там сейчас час, интересно? «В Петропавловске-Камчатском полночь», – передразнил он, лицедей, своим изменчивым голосом дикторшу радио новостей.

По растерянности, промелькнувшей на лице Веригина, Катя поняла: Гектор попал в самую точку.

Как ему так удается подцеплять людей на только что обретенный крючок?

Веригин действительно в тот момент вспоминал Магадан и свою бывшую жену, которую (после магаданской эпопеи и развода минуло два года) не переставал желать и ревновать.

Горы мусора на полу – битый кирпич, уголь, железный лом. В воздухе – взвесь угольной пыли и дождевой мороси. Они с женой Асей в Кадыкчане. В поселке-призраке, находящемся почти в шестистах километрах от Магадана. Полиция в летнее время устраивала рейды, чтобы проверить, есть ли еще жители в поселке-призраке. Прилетали на вертолете. В очередной рейд Веригин взял с собой жену – хоть какое-то развлечение для нее, чтобы не скучала. Путешествие с ним на вертолете.

Они с Асей зашли в здание администрации шахты – разрушенный двухэтажный барак из белых блоков. Северный день заглядывал в окна. У стены – каменный бюст. Ильич с мертвыми глазами, вытесанный из гранита.

Ася, одетая в шерстяной свитер и штормовку, разглядывала каменного идола. В Кадыкчане в оные времена располагался трудовой лагерь – Трудлаг, кости зэков находили в округе охотники-эвены.

Именно тогда, в заброшенном здании поселка-призрака под мертвым взглядом каменного Ильича, она объявила, что бросает его.

– Саша, нам надо развестись. Только не истери, прими спокойно, с холодной головой, как мужик, – заявила она безжалостно.

Веригин, потерявший дар речи, смотрел на нее – на ее темные блестящие волосы, рассыпавшиеся по плечам. Даже в штормовке она выглядела ослепительно – так ему казалось.

– Ты славный человек, и ты меня спас. Кокосов был животное. Тебе я обязана жизнью, и у нас мелькали счастливые моменты. Но все кончено. – Ася носком резинового сапожка ковыряла битый кирпич. – Я не могу здесь больше оставаться. Я подыхаю. Твоя служба в полиции… Какой в ней смысл, скажи мне? Твой карьерный рост займет годы, и ты будешь существовать, словно в ссылке, здесь или в другой дыре. Когда ты вернешься в Москву, получишь наконец должность, я превращусь в старуху. И что впереди? Твоя генеральская пенсия? А мне ее на филлеры и пластику не хватит, Саша. Я хочу жить сегодняшним днем. Так что отпусти меня с миром. Я нашла человека, подходящего мне больше, чем ты. Может, он не такой храбрый, как ты, не такой упертый, не повернутый на принципах, но… С тобой я жить больше не в силах. Дай мне развод.

– Нет, никогда, – ответил Александр Веригин.

Ася лишь криво усмехнулась.

– Я так и знала – у нас с тобой будут проблемы. Ты дурак.

– Ася, не уходи, не бросай меня. Не отправляй меня в ад! – почти взмолился он.

– Да еще месяц такой жизни – и я повешусь в здешней дыре! – истерически закричала она. – Ты гибели моей хочешь?!

Он подошел к ней и бухнулся на колени.

Она стояла выпрямившись. Она не любила его. Она его уже почти ненавидела как помеху.

На призрачной улице Кадыкчана послышались голоса полицейских. Пора было улетать – северный день короток, а обратный путь в Магадан неблизок.

Александр Веригин поднялся, отряхнул угольную пыль с колен. Там, в Кадыкчане, он понял, что унижаться и просить бесполезно. А великие и добрые дела, и даже геройские поступки, порой имеют и обратную сторону.

Несчастливую.

Неблагодарную.

Злую.

Гектор наклонился к Кате и достал из кармана своего пиджака, что был на ней, флешку. Протянул подполковнику Веригину. Катя видела – Веригин мыслями сейчас далеко от Кашина и ночного происшествия с молнией. Он скользнул взглядом по Кате, утонувшей в пиджаке Гектора, и забрал флешку.

– Что на ней? – спросил он.

– Запись с камеры автозаправки, – ответил Гектор. – «Рено»-инвалидка тромбониста и он сам. Правда, что с ним стало после удара молнии в его зонт, на записи не видно. А вы инвалидку пробили по банку?

– «Рено» с ручным управлением зарегистрирован на него – Зарецкого Евгения. Мои сотрудники проверили. Он проживает в Люберцах. Кстати, в Кашине он прежде никогда не бывал.

– Откуда сведения? – Гектор выказывал живейший интерес к разговору, в отличие от подполковника Веригина, который явно хотел побыстрее отделаться от полковника Гектора Борщова, столь известного в их общих ведомственных кругах.

– Я позвонил ночью старшему брату Варданяна. Он мне сообщил, что джаз на поминки пригласила его сестра. Дал мобильный их руководителя, земляка. Некто Арутюнянц. Я его застал на обратном пути в Москву. Пьяненький джазмен еле языком возил, но рассказал мне: в Кашине они с джазом прежде никогда не выступали. А моего покойного шефа Варданяна он знал шапочно, тот никакой не любитель джаза. – Веригин потер ладонью лицо. – Карапету больше нравились армянские народные песни. Евгений Зарецкий его оркестрант, ему двадцать восемь лет. Он играет в джазе четыре года. Арутюнянц мне сказал, тромбонисты соло в отдельности от джаза никогда не выступают. Саксофонисты, трубачи – да, но не эти. Так что в Кашине ночной чудик как джазмен не был.

– Ну, это еще не факт, он мог по своим делам здесь бывать, – возразил Гектор. – Маэстро не в курсе, как парень лишился ноги?

– Я спросил. Он не знает. К нему в джаз Зарецкий пришел уже с протезом. Играть ему это не мешает. Джаз у них частный. Сейчас с вечеринками и корпоративами полный провал, так они и на похоронах играть соглашаются.

Катя помалкивала и слушала.

– Собственно, Гектор Игоревич, какое ваше дело – наши кашинские происшествия? – спросил