Ярость одиночества. Два детектива под одной обложкой - Алена Бессонова

от каждого бутерброда половину отдавали голодающей подруге. А как по-другому? Она не только для себя старалась. Для всех! Для КЕКСов. Знаете, мы когда в музыкальный магазин за заказанными гитарами пришли и Ксюха свою бутылку с монетами на прилавок выставила, продавщицу чуть удар не хватил. Как она орала, боже мой: «Ты чего, девонька, на паперти стояла?! Я ж их полдня считать буду!» Ксюха никогда за словом в карман не лезла — и тут не сплоховала, ответила: «Если бы я на паперти стояла, я с такой деньгой за колбасой бы пошла, а не за гитарами!» Подошла заведующая, выслушала, вошла в положение, позвонила в соседние магазины. Оттуда прибежали продавцы, им оказалась мелочь на сдачу нужна. Они Ксюхину бутылку вмиг пересчитали и растащили, да ещё спасибо сказали. Так вот… Сергей где-то узнал о конкурсе на лучшую бардовскую песню. Пошёл с этим к директору школы денежек на билеты поклянчить, а директор вместе с педсоветом приняли решение послать не его группу, а нашу, и не только билеты оплатить, но и проживание. Мы об этом ничего не знали. Узнали, когда накануне в перерыве между репетициями пришли обратно в зал и увидели перекусанные кусачками струны, разбитые молотком гитары и Серёжку с серым, будто заплесневелым, лицом и глазами, взгляд которых был не здесь… На Ксюхин вой в актовый зал прибежал не кто-нибудь, а Коста Тодуа. Увидев картину разгрома, он, недолго думая, надел Серёге на голову мусорную урну, похожую на металлическую юбочку с рюшкой на поясе. Надеть-то надел, а снимал железяку уже трудовик: резал ножницами по металлу. Освобождали Иванникова часа три. Когда освободили, он сказал тихо, будто для себя: «Я вас всех убью! Запомните, убью!» Больше в школу бедолага не вернулся, перевёлся в другую. Так вот… Вчера, копаясь в интернете, наткнулась на знакомое лицо — Сергея Николаевича Иванникова, большущего московского чиновника, женатого на дочке владельца золотоносного прииска на реке Бодайбо в центральной части Патомского нагорья. Эдакий франт в очках единичной серии «Майбах». Их в мире всего штук пятьдесят выпущено. Оказалось, он часто бывает в Сартове, навещает родителей. — Кира окинула взглядом присутствующих и виновато улыбнулась. — Вот как-то так… извините.

— Откуда знаешь про очки серии «Майбах»? — Роман пересел ближе к Кире

— Это просто. Увеличиваешь, вырезаешь, гуглишь, и он тебе выдаёт картинку. Это точно серия «Майбах».

— Можешь показать?

Кира вынула из кармана комбинезона сотовый телефон и, поводив по дисплею пальцем, передала аппарат Роману.

— Нет! — разочарованно воскликнул Роман. — Это не те очки, которые я видел в хранилище вещдоков. Те были тоже ничего себе! Но не эти. Значит, это не он.

Дверь из прихожей открылась, и в её проёме показался Михаил Исайчев:

— Я, пока раздевался, слышал ваш разговор. Очки, возможно, не те, но появился человек, который может иметь и любит дорогие эксклюзивные очки. Это немало.

Ольга подошла к мужу, чмокнула в щёку и спросила:

— Есть хочешь? Пойдём, накормлю.

Михаил отрицательно покачал головой, присел на место Ольги в кресло-грушу, вытянул длинные ноги к огню.

— Ноги замёрзли. На улице снег выпал, а я в форменных ботинках. Пора обувку менять. Есть не хочу. Сейчас гостевал у Долженко, она бутербродами с кофе накормила и не очень хорошую новость преподнесла…

Роман недовольно крякнул:

— Что бабушка русской экспертизы ещё накопала? Я по её наущению вновь возбудил дело Елены Строгановой.

— А теперь мы будем снова возбуждаться по делу Светланы Тодуа.

— Как! — воскликнула Кира. — Света покончила с собой! Разве это не так?

Роман положил на плечо девушки ладонь, стараясь успокоить, спросил:

— Михал Юрич, ты хочешь сказать, её подтолкнули? И у Долженко есть доказательства?

— Есть, — горько усмехнулся Исайчев, — и моя жена, как всегда, оказалась права. Она месяц назад предупреждала: все наработки предыдущих товарищей надо выкинуть в корзину и начать вновь. — Михаил послал Ольге воздушный поцелуй. — Кира, расскажи-ка подробнее о Константине Тодуа и Свете. В общем, по твоим прежним воспоминаниям их портреты нарисованы достаточно чётко, посему меня интересует последний год их жизни. Год перед трагедией. Ты в курсе, что у них происходило? Она делилась?

— Ты думаешь, это Коста? — совсем поникшим голосом спросила Кира. — Не хочу в это верить. Не-хо-чу…

Ольга почувствовала, как от Киры запахло пеплом и вулканической лавой. «Она злится», — решила Ольга.

Михаил мельком взглянул на жену и едва уловимо кивнул.

«Он тоже чувствует! — обрадовалась Ольга. — Научился, наконец, улавливать запах эмоций… Странно реагирует девушка: на лице растерянность, а внутри злость».

Михаил поднялся с кресла и на ходу, прикуривая сигарету, направился к окну. Подойдя, открыл форточку.

— Я вползатяжки, в форточку, — виновато прокомментировал он, — уши без курева опухают. Ты говорила, муж бил Свету?

— Бил! — тряхнула головой Кира. — Она изводила Косту ревностью! У Светки на эту тему была паранойя. Она на женщин смотрела, причём на любых, с точки зрения, спал её муж с ней или нет. Коста для Светки был равен жизни. В последний год у них что-то происходило, но подруга замкнулась, на контакты ни с кем из нас не выходила. Естественно, что у них там было, мы не знали. У Косты обнаружили неполадки с предстательной железой. Его полгода в Сартове не было. Мотался между Москвой и Израилем. Светка детей по бабушкам растащила и зависала на телефонах. Косту вылавливала. Он вернулся и домой почему-то не поехал. Жил в офисе. Пристроил рядом что-то вроде личных апартаментов. Светка истерила. На работу ходить перестала. Коста сам почти не приезжал, присылал нарочного с продуктами.

— Она разве работала? — удивлённо спросил Роман.

Кира кивнула:

— Это мы её уговорили. Дети в школах, а Светка одна как сыч по своему замку болтается, прислугу по углам гоняет.

— В какой организации она работала? — выдохнув в форточку струйку дыма, спросил Михаил.

— Где она без образования могла работать? Горничной в ведомственной железнодорожной гостинице. Сутки дежурит, двое дома. Работа не ахти какая, но в коллективе.

Михаил, докурив сигарету, вернулся, сел на диван рядом с женой, спросил:

— Как Константин Тодуа относился к столь непафосному статусу своей второй половины? Горничная в гостинице? Его жена! Для Косты это катастрофа, как он терпел?

— Светка не говорила, а он не интересовался. Подруга не носила его фамилию. Как была Кобзарь, так и осталась. И это вовсе не её идея. Константин до свадьбы уведомил будущую супругу, что фамилию Тодуа нужно заслужить. Получается, она так и не заслужила.

— Когда вы с ней последний раз встречались или говорили? — уточнил Михаил.

— Ой! — Кира взмахнула рукой. — На последних ежегодных посиделках в День святого Валентина. Это почти полтора года назад, а разговаривали по телефону за три дня до трагедии. — Кира замолчала, задумалась, вспоминая. Затем суетливо застрекотала: — Нет… нет… ничего особенного она не говорила. Сообщила о выписке из больницы. Вроде с лестницы упала, ребро