Смерть в салоне восковых фигур - Лев Брусилов

– Как?

– Есть такое французское слово, может слыхал, – «шантаж»!

– Слыхал, это вымогательство по-нашему.

– Верно! Вот городовой и подумал: зачем докладывать, когда того, кто убил Пядникова, можно шантажировать и получить хороший куш.

– Значит, нам нужно отыскать городового, который дежурил вместо Сиволапова?

– Нет! Не надо никого искать, мы его уже нашли, – загадочно улыбнулся фон Шпинне.

– Нашли? – выпрямился Меркурий.

– Да! Это Сиволапов!

– Но ведь не он дежурил в ту ночь! – возразил Кочкин.

– Не он, – согласился начальник сыскной, – а ему и не нужно было дежурить, – я думаю, Сиволапов что-то увидел накануне. А что-то следующей ночью…

– Но…

– Он был там в гражданском платье, ведь ему хорошо известно, когда на Красной появляется его сменщик, сколько там находится и когда уходит. Также известны всякие тёмные места, где можно спрятаться и переждать там городового.

– А зачем он отказался от ночного дежурства?

– Меньше подозрения.

– Значит, его снова надобно притащить сюда и серьёзно поговорить…

– Это пустое! – отмахнулся от предложения Кочкина Фома Фомич. – Он всё равно ничего не скажет. А припереть нам его нечем. Что у нас есть? – Полковник поднял руки и показал пустые ладони. – Ничего. Мы за ним будем следить, тихо, ну, как умеем… И рано или поздно, а я думаю, что рано, он приведёт нас к человеку, которого считает виновным в смерти купца. Только всё нужно сделать аккуратно, чтобы комар носу не подточил, не то вся наша затея полетит в тартарары.

– Может быть, всё-таки поговорить сначала? Сказать, что нам всё известно, что отпираться бесполезно…

– А что нам известно? Повторюсь – ничего! А если бы мы что-то знали, то на кой нам этот Сиволапов, сами бы занялись шантажом! – Начальник сыскной рассмеялся. – Будем следить, и всё вскорости выйдет на чистую воду… – Полковник замолчал и, подумав, добавил: – Если ничего не случится.

– А что может случиться?

– Всё что угодно. Например, Сиволапов может умереть, так же как и купец Пядников.

– Вы думаете?

– Человек, который, возможно, помог Пядникову отправиться в мир иной, пойдёт на всё, лишь бы сохранить свою тайну.

Начальник сыскной замолчал, откинулся на высокую спинку стула, качнулся на задних ножках. Мозеровские часы пробили один раз. Фома Фомич, как бы спохватясь, нажал на кнопку электрического звонка. Явился дежурный. Полковник распорядился принести им с Меркурием по стакану чая.

– Ну, – он перебрал в воздухе пальцами, – что там у тебя к чаю… баранки? Давай баранки!

Когда дежурный ушёл, начальник поставил локти на стол и сказал:

– А теперь, пока раздувают самовар, подведём некоторые итоги. Что мы имеем на сегодняшний день? – Фома Фомич не ждал от Кочкина никаких ответов, и чиновник особых поручений, понимая это, молчал. – На сегодняшний день мы имеем… – Он снова замолчал, развёл руками. – Да не так много мы и имеем. Смерть Пядникова, доктор утверждает, наступила от сердечного удара, но есть сомнения. Посеял эти сомнения восковой шарик, который Викентьев вынул из руки умершего купца. Воск не простой, а крашеный, такой же, как и тот, из которого изготовлены восковые фигуры в салоне. Откуда этот воск взялся в руке покойного – непонятно. Ведь ни одна фигура, я ещё раз напомню об этом, не повреждена. Ну и потом, все эти свидетели – Зрякин, Сиволапов, – от которых мы узнали, что купец ходил по ночам в салоне и якобы разговаривал там, то ли сам с собой, то ли с фигурами, а то ли с какой-то неизвестной женщиной. Также мы узнали, что в салон ночью спускалась и дочь купца – Людмила. И якобы разговаривала там с отцом, и, по словам городового, они спорили и Пядников даже толкнул дочь, отчего та упала. И он, вопреки всему, даже не помог ей подняться. Из этого мы можем сделать вывод, пока только опираясь на слова Сиволапова, что у покойного Пядникова были непростые отношения с дочерью. Что нам нужно сделать… – Начальник сыскной не договорил, пришёл дежурный с чаем. Фома Фомич подождал, пока он расставит стаканы и прочее, поблагодарил и после того, как дежурный, пятясь, ушёл, пригласил чиновника особых поручений к столу: – Подсаживайся, бери чай, баранки, с маком, кстати… Итак, что нам нужно сделать? – Начальник замолчал, глядя на то, как Кочкин пересел с дивана на стул и взял один из дымящихся стаканов, – что нам нужно сделать. Прежде всего, – Фома Фомич тоже взял стакан и осторожно отхлебнул, – горячий! Нам нужно установить негласное наблюдение за городовым. – Кочкин, дуя на чай, кивнул. – И поскольку городовой – это не простой подданный его императорского величества, а как-никак представитель власти, то делать это нужно осторожно. Поэтому ты выбери двух толковых агентов, которые будут следить за ним. И выбери таких, которые будут помалкивать, и предупреди их – ни слова; если начнут болтать, я лично, – начальник сыскной поднял руку, ухватил что-то невидимое в воздухе и крепко сжал пальцы, – лично им языки повырываю, с корнем. О слежке за Сиволаповым будем знать только ты, я и эти два агента.

Глава 10

Сиволапов

За городовым Сиволаповым установили негласное наблюдение. Два сменяющих друг друга агента следили за ним днём и ночью. Агентов выбирал лично Кочкин, он же их и инструктировал. Пугать не пугал, но предупредил об особой секретности. Сиволапов вёл себя спокойно, слежки или не чувствовал, или делал вид, что не чувствует. После дежурства обычно ходил в трактир «Закуски Семечкина». Сидел там, случалось, и по несколько часов, бывало напивался. Сиволапова нельзя было назвать запойным пьяницей, он хоть и пил, но изредка, в количествах, установленных неписаным кодексом поведения городовых. Нижний полицейский чин, не берущий в рот спиртного, воспринимался и сослуживцами, и обывателями настороженно. Они начинали задаваться вопросом: «А почему тот не пьёт?» И почти всегда назывались две причины: или у него со здоровьем неладно, или он жадный. Сиволапов пил, пил немало, бывало, что и без закуски. Выпивка без закуски – это у нас особенная лихость, которая в одно и то же время и осуждалась окружающими, и вызывала у них восхищение. Всё зависело от поведения выпившего. Если скоро пьянел, начинал чудить, лез на рожон, в конце концов падал где-нибудь в неподходящем месте и засыпал, это осуждалось. А вот если он пил и не пьянел – этим восторгались. Вообще на Руси испокон веку, ну, как только появилась водка, употребление её имело сакральный смысл. «Аква вите» всегда для нашего человека была чем-то большим, чем просто выпивка, она была средством