Четвертая подсказка - Кацухиро Го

– Да, по поводу присвоения себе чужих заслуг… Есть у нас один тип, который меня по этой части сделал, – непринужденным тоном, но без улыбки сказал Ябуки.

– Кстати, он и сегодня был в отделении. Господин Исэ.

Это было, когда Сара и Ябуки доставили Судзуки в отделение. Человек, сидевший за лэптопом позади проводившего допрос Тодороки.

– Помогал там вести допрос Судзуки. Наверное, протоколировал.

– Хм… Как раз для него – секретарем работать.

Язвительные слова Ябуки заставили Сару почувствовать внутреннюю дрожь. Ябуки и Исэ поступили на работу в отделение в один и тот же год, но по возрасту Исэ был немного старше Ябуки – на то число лет, которое он учился в университете. Поэтому Исэ раньше Ябуки закончил работать постовым полицейским и сейчас стал самым настоящим сыщиком. Впрочем, в их отношениях было и то, что осталось за кулисами: в одном уголовном деле Ябуки нашел улики, позволившие задержать преступника, но, по его словам, заслугу присвоил себе Исэ. Пришедший в ярость Ябуки подал протест, но в глазах начальства это выглядело как раздражающая смесь зависти и неповиновения. Никто не принял его протест всерьез, и с тех пор отношение к нему в отделении стало прохладным. Впрочем, эта история покрыта мраком. Знавшая о ней только со слов Ябуки Сара не собиралась делать выводов о правых и виноватых. Да и вообще, с Исэ ей контактировать практически не приходится, и о его человеческих качествах она почти ничего не знает.

– Пока этот тип закреплен в качестве писаря, я выясню всю подноготную Судзуки.

– Может быть, этот вопрос уже закрыт. Может, Судзуки уже ноет: «Господин сыщик, простите меня, пожалуйста, я все, что нужно, расскажу…»

– Если допрос ведет Тодороки, такое исключено.

Сара ничего на это не ответила. Ей и с Тодороки тоже толком не доводилось общаться. Слухи о нем, да, слышать приходилось. Одна старшая по званию полицейская охарактеризовала его как «неприятного типа». Наверное, у нее была какая-то история с Тодороки. Но все мы полицейские, все работаем в одном и том же отделении… Сара не могла понять, почему нельзя принять точку зрения – «люди, в том числе и товарищи по работе, бывают разные»?

Как бы то ни было, Тодороки позволил произойти взрыву второй бомбы. Да, с первой бомбой поделать что-либо было невозможно. Но вот предотвратить второй взрыв, наверное, было можно – так наверняка подумают и начальство, и общественность.

– Слышь, Саранча… – Ябуки, по-прежнему глядя вперед, обратился к Саре по прозвищу. – Сегодня я буду играть всерьез. Наконец-то мне представился шанс, и я ни за что не хочу его упустить… Пусть это и неблагоразумно.

Наверное, Ябуки будет хорошим сыщиком. Хотя непохоже, что он сможет сделать карьеру.

– Так и быть. Все, что мне удастся выяснить, все результаты, какие будут, я уступлю тебе – как и полагается образцовой младшей сестре.

– Не надо. Все равно твоя информация окажется фикцией.

Впереди по дороге показалась эстакада железнодорожной станции «Накано». Полицейское управление Ногата уже совсем близко.

Когда Сара и Ябуки добрались до малого зала для совещаний, дискуссия уже достигла своего апогея. Начальник сектора Цуруку показывал на карту, прикрепленную к презентационной доске, и визгливым голосом давал указания. Среди примерно тридцати участников были лица, которых раньше видеть не приходилось. Должно быть, это было подкрепление, прибывшее из соседних отделений полиции.

Стоя в задних рядах, Сара и Ябуки сосредоточенно вникали в происходящее. Часть карты была обведена красным фломастером и разделена на девять зон. Сара заметила, что в центре красной области находится тот самый винный магазин, и это ее разочаровало.

Время позднее, вот-вот наступят новые сутки. После первого взрыва прошло немногим меньше двух часов. Хотя проверка камер слежения уже должна быть в какой-то степени выполнена, похоже, что винный магазин по-прежнему являлся единственным местом, за которое можно было зацепиться в расследовании.

Рядом с картой висела фотография Судзуки. Какое же у него похабное лицо! Когда смотришь на это его расслабленное выражение, кажется, будто он над тобой насмехается… Сара ощутила прилив досады.

После инструктажа о том, на что следует обращать внимание в каждой из зон, и докладов ответственных сотрудников Цуруку еще раз напомнил:

– Нужно оценивать и фактор времени. Если поймете, что тот, кого вы опрашиваете, к делу отношения не имеет, не устраивайте разборок и немедленно уходите. И еще: будьте предельно бдительны в отношении СМИ. Такого рода дела могут вызвать панику у населения. Утечка информации карается смертью.

– Начальник сектора! – Один из опытных сыщиков, услышав эти угрожающие слова, поднял руку для вопроса. – Нет ли вероятности того, что Судзуки установил бомбу у себя дома? Может быть, необходимо призвать граждан эвакуироваться?

– Сначала найдите его дом. Думать будем после этого.

– Но все же если есть такая вероятность, то, может быть, следует обратиться с призывом проявлять осторожность в зоне, центром которой является этот винный магазин?

– Идиот! – Одновременно с ударом кулака по доске изо рта Цуруку вылетела слюна. – А что нам делать, если мы ошибемся в своих предположениях? Если людей одного за другим будет охватывать паника, как потом выходить из ситуации? Ты готов взять на себя ответственность, если кто-то эвакуируется в другое место и там попадет под взрыв?

Опытный сыщик замолчал. В логике Цуруку не было изъянов. И вообще до сих пор не ясно даже то, находится ли жилище Судзуки поблизости от винного магазина… С другой стороны, правда и в том, что среди всех вариантов, возможных в настоящее время, жилище Судзуки является чуть ли не единственным местом, которое может быть выбрано в качестве эпицентра взрыва.

С кислым лицом Цуруку простонал:

– Думать будем мы. Вам же надо молча работать ногами.

А, это, наверное, и есть тот самый «человек на семьдесят пять баллов из ста»? Сара впервые попала под командование Цуруку, но в мысленной графе «Впечатления» уже поставила ему отметку «хуже не бывает». Она не могла понять, почему Цуруку выражается таким образом. В хорошем смысле это можно было бы назвать своеобразным способом показать, кто тут главный, в плохом же смысле – обычным начальственным харассментом. Впрочем, среди коллег есть и такие, кто называет подобное поведение проявлением лидерских качеств. Они считают, что требование перестать думать способствует повышению морального духа подчиненных.

«Впрочем, сама себя я, как бы из кожи вон ни лезла, интеллектуалкой считать не буду».

Полицейских разбили на семь