Золото Карамкена - Юрий Николаевич Мильчинский

Вчерашние манёвры на вертолёте от одной Короны до другой и обратно, возможно, и запутают немного как Турова и его людей, так и других желающих добраться до золотохранилища. Правда, ненадолго. Они думают, что искать им надо под Хасынской Короной, которую тоже называют Карамкенской, и что именно под ней и есть то, что все ищут. Но на самом деле там только вход, а сам желанный объект находится точно под Карамкенской Короной, под той единственной, которая красуется рядом с Карамкеном. И попасть туда можно только тем путём, которым идёт Орлинский. Юрий был уверен, что они, конечно, это сообразят. Да и к тому же наверняка Туров, как бывший мент, ещё и собак по следу пустит. А они уж точно приведут ко входу в штольню. Дойдут они и до двери, за которой остались друзья Орлинского, но открыть её, конечно, не смогут. Взрывать, естественно, не будут – дальше они найдут расчищенный вход во флигельшлаг и пойдут по пути журналиста. Юрий был в этом уверен и поэтому не собирался долго отдыхать. Нужно было идти вперёд и прийти первым, чтобы успешно завершить операцию «Металл».

Он прошел ещё около трёх километров и вышел к подземному перекрёстку. Отсюда во всё открывшиеся тоннели, под наклоном примерно в десять градусов, шли рельсы, на которых стояли дрезины. Орлинский быстро сориентировался, подошел к нужной тележке, снял рюкзак, сел на не очень удобное сиденье и отпустил тормоз. Ничего не произошло. Тогда он слегка потянул один рычаг на себя, и тележка с небольшим скрипом сдвинулась с места и тихонько покатилась по рельсам. Она шла довольно мягко, и Юрий даже подумал, не делал ли этому транспорту кто-нибудь время от времени техническое обслуживание. Скорость была примерно пятнадцать-двадцать километров в час.

Орлинский включил налобный фонарь на дальний свет и внимательно следил за дорогой. Рельсы были в прекрасном состоянии. Дорога шла под постоянным углом наклона, и журналист рычагом тормоза контролировал скорость. Было несколько пологих поворотов вправо и влево, но в основном путь шёл прямо и вниз. Юрий заметил, что постепенно температура воздуха стала повышаться. Это значило, что он уже достаточно глубоко и спуск всё ещё продолжается. Но он был уверен, что находится на правильном пути, если верить изученным документам.

Через три часа пути наклон перешёл в горизонтальную плоскость и тележка остановилась перед сооружением, напоминающим подъёмник, вроде клети в шахте. Орлинский заменил в фонарике севший аккумулятор и подошел к подъёмнику. В том, что это был именно лифт вверх, он уже не сомневался.

Журналист внимательно всё осмотрел, нашел уже знакомый силуэт рубильника и включил его. Через некоторое время вспыхнули лампы на потолке и стенах штольни, хорошо освещая агрегат, к которому Орлинского подвезла дрезина. Да, это точно было что-то наподобие шахтёрской клети. Все механизмы были хорошо смазаны, толстые стальные тросы выглядели как новые, мощные шкивы и шестерёнки блестели в свете ламп от солидола. Вид у конструкции был вполне надёжный и ухоженный, что внушало доверие.

Юрий обратил внимание, что дышать стало немного тяжелее и температура воздуха поднялась на несколько градусов точно. Он достал флягу с водой, сделал несколько глотков, потом сменил аккумуляторы на налобном фонаре и открыл дверь подъёмника. Пульт управления – понятный и простой: кнопки «Вверх», «Вниз», «Стоп» и уровни – первый, второй, третий.

Вертикальная шахта была просторной, и Орлинский в который раз подумал о том, сколько же надо было положить сил на то, чтобы пробить эти горизонтальные и вертикальные десятки километров тоннелей в твёрдой породе. Больше полувека уже прошло – и ничего не рухнуло, всё работает. А подземный храм, который они обнаружили с друзьями? Это же просто шедевр! Почему он там, внутри сопки, под двумя километрами земли, миллионами тонн скальника и руды? Явно не ради пустого интереса или чьегото каприза. Тут всё более серьёзно. Уникальная библиотека с десятками тысяч книг… И ко всему этому – подземные научные лаборатории и огромные цеха для работы с неизвестными металлами и минералами. Совершенно секретный проект «Жимолость» – что это было и для чего? Нет ни живых свидетелей, ни документов. Даже в самых серьёзных архивах…

Орлинский подумал об этом, стукнул ботинком в стальной пол подъёмника и нажал на кнопку «вверх». Механизм ожил, задрожал всем своим металлическим телом, басовито зарычал и, дёрнувшись, удивительно плавно стал поднимать журналиста. Он стоял посреди кабины, и ощущение было такое, как будто его поднимают из обычного колодца, только уж очень широкого и глубокого. После нескольких минут подъёма стало закладывать уши. Юрий зажал нос и, что называется, продулся. В кабине тускло горела аварийная лампа в толстом стеклянном колоколе, и если бы не фонарь на лбу а журналиста, то подъём был бы в полной темноте. Клеть шла мягко, и скорость у неё была как у лифта в обычной панельной девятиэтажке. Тут раздался щелчок, подъёмник замедлил ход и остановился.

Орлинский вышел в темноту из подъёмника и покрутил головой по сторонам. Опять тоннель, опять штольня. И тут неожиданно вспыхнул яркий свет. Орлинский даже на несколько секунд зажмурился.

– Ничего себе! Аж глаза режет! – вслух сказал журналист и прикрыл глаза ладонью.

– Юрий, сейчас привыкнете, – раздался голос перед стоящим с закрытыми глазами Орлинским. Юрий вздрогнул от неожиданности, и сердце моментально забилось в два раза быстрее. Ещё бы! Ведь никого только что тут не было, и раз! – кто-то возник словно из-под земли. Юрий сделал шаг назад, приняв вроде как боевую стойку, правой ладонью прикрылся от яркого света, а левую сжал в кулак на уровне солнечного сплетения.

– Здравствуйте, Юрий! Очень рад вас тут видеть! – вновь сказал голос.

Орлинский открыл глаза. Они постепенно привыкли к свету, и он вначале заметил протянутую для рукопожатия ладонь, потом поднял взгляд и увидел улыбающегося ему мужчину, причём эта улыбка была ему очень ему знакома.

Перед ним стоял, на первый взгляд, Василий Васильевич Максимов. Те же глаза, то же выражение лица, только прическа другая, тот же рост, но немного постройнее. А в целом – вылитый Василий Васильевич. Даже голос похож.

Перед Орлинским стоял Андрей Званцев – тот самый Утёс, брат-близнец Максимова. Мальчик, которого отдали в семью хлебопеков в поселке Утёсный и который потом на берегу реки Ветрушки спас от смерти сестру Старшинина, а через двадцать с лишним лет излечил от смертельной болезни и сынишку Сан Саныча.

Орлинский крепко пожал протянутую руку.

– Здравствуйте! Андрей? – больше спросил, чем утвердительно сказал Юрий и улыбнулся.

Мужчина в ответ тоже улыбнулся улыбкой Максимова.