Проклятое наследство - Иоанна Хмелевская

Капитан слушал в угрюмом молчании. Дело расползалось на глазах, я и Мартин не оправдали его надежд и к тому же имели алиби.

— Ключи, — проворчал он. — Откуда у них ключи?

— Холера их знает. Может, по слепкам сделали. Ради такой суммы стоило похлопотать.

— А что показал дворник?

— Дворник никого не видел. То есть, конечно, видел, но лишь жильцов. Чужих не видел ни в тот день, ни накануне. И вообще ничего подозрительного не заметил. Да и не сидит он там безвылазно, так как сам по специальности электрик, вот и ходит по вызовам, подрабатывает. Жена его работает уборщицей в каком-то учреждении. Думаю, посети дом экскурсия из провинции, они бы и ее не заметили.

— Черт знает что! — пробормотал капитан и опять задумался. Поручик с безнадежным видом листал блокнот.

— Представь, что ты вор! Войди, так сказать, в его образ! — неожиданно потребовал начальник. — Допустим, стало известно: у такого-то лежат в хате зелененькие, три с половиной косых. Ты решил их увести. С чего начнешь?

Поручик не удивился. Он давно работал с капитаном и привык к его методу вести расследование. Метод капитана заключался в том, чтобы вжиться в образ очередного преступника, так сказать, проникнуть в его психику. Без проникновения в психику преступника капитан вообще не представлял себе работы и не верил в успех расследования. Вот почему таким трудным для него оказалось алкогольное дело. Не мог же он требовать от подчиненного, чтобы тот напивался изо дня в день, вживаясь в психику алкоголика!

Поручик послушно задумался.

— А я его знаю? — спросил он, поудобней усаживаясь на стуле и похлопывая себя по колену блокнотом.

— Предположим, знаешь. Может, не лично, через знакомых. Или тебе показали его на улице.

— И я решил увести... — задумчиво протянул поручик. — И я решил увести... Ключи! Ясное дело, ключи!

— Что ключи?

— Сначала уведу ключи и сделаю с них слепки. Потом по ним закажу ключи. Потом прослежу, чтобы в квартире никого не было. Два человека — плевое дело. Открою дверь...

— Стоп! — прервал капитан. — Как уведешь ключи?

— У сынка проще, чем у мамочки. Мамочка дама серьезная, а сынок... Где он носит ключи?

— В кармане куртки.

— В кармане куртки... Куртку иногда снимает... Работает... Работает ассистентом в Архитектурном институте. На работе он куртку снимает? Так? Иду в институт, изучаю обстановку... Так? Пользуюсь моментом, когда он снимает и оставляет куртку, так?

— А если не снимает?

— Уговорю снять.

— Выходит, ты его знаешь лично?

Поручик уставился в окно, сдвинул брови и перестал постукивать блокнотом по колену. Потом решительно заявил:

— Если он куртки не снимает — никуда не денешься, знаю его лично.

— Ну так отправляйся в институт и узнай, снимает ли он на работе куртку.

Через два дня капитан и поручик располагали достоверными данными о том, что Лелик не только снимает куртку, но и бросает ее где попало, оставляет без всякого присмотра в помещениях, которые надолго покидает, вспоминает о ней, лишь уходя домой, да и то не всегда. Из куртки без особого труда можно было не только вытащить ключи, но даже снять подкладку.

— Я бы поступил по-другому, — сказал капитан, ознакомившись с достоверными данными. — Зачем делать слепки? Слесари не любят изготавливать ключи по слепкам, это труднее, да и вызывает подозрения. Я бы взял ключи и поехал с ними к слесарю, тот бы сделал по ним новые, а если занят, сам профессионально снял бы слепки, такое бывает, чтобы не торопясь работать. И нет вопросов — откуда ключи, чьи ключи. Мои — и дело с концом, хочу сделать запасные. А те отвез бы и сунул на место, в карман куртки.

— Если я правильно понял, теперь мне надо обежать мастерские по изготовлению ключей в радиусе двух километров вокруг института? — обреченно поинтересовался поручик.

— Бери шире. По нашему городу ходят трамваи и автобусы.

На второй день поисков ключи опознал один из слесарей на Багне. Ему запомнился ключ от нетипового, еше довоенного врезного замка.

— Вроде бы я такой делал, — с сомнением говорил владелец мастерской, рассматривая редкий ключ. — Вроде бы делал. Но это было довольно давно, месяца два назад.

— А кто принес этот ключ?

— Нешто я помню? Вот убейте меня на этом месте, не помню. Вроде бы мужчина. Но может статься, что и баба. Нет, вроде мужчина.

— А как он выглядел?

— Да откуда мне знать? Я не помню, был то мужик или баба, а вы спрашиваете, как он выглядел! Не знаю. Обыкновенно, поди, выглядел, не то бы я запомнил. Вот ключи запомнил, а его нет.

И это было все, чего удалось добиться капитану в своих расследованиях. В квартире Лелика не оказалось никаких подходящих отпечатков пальцев, никаких других полезных следов. Подозрения пали было на Мартина, который тоже бывал в Архитектурном институте, но, во-первых, в указанные дни Мартин безвылазно сидел в чертежной и его видели там тысячи свидетелей, в том числе и сам Лелик, а во-вторых, те же тысячи свидетелей единодушно утверждали, что уже длительное время Мартин старательно избегал каких-либо контактов с Леликом. Ну, допустим, ключи он мог украсть, но для проведения операции ему обязательно потребовался бы сообщник. На всякий случай Мартина привели к слесарю с Багны. Тот послушно и добросовестно осмотрел Мартина и решительно заявил, что в жизни этого человека не видел.

Затем милиция тщательно проверила мое алиби. Оказалось, что в универмаге меня запомнила кассирша. Ей, видите ли, понравилось, как я была одета: яркой раскраски костюм в крупную клетку и черная шляпа с широкими полями. Очень хорошо меня запомнил также с трудом разысканный водопроводчик, который приходил ко мне за солью. Он еще описал меня своим коллегам. А поскольку до сих пор и Мартин, и я вели безупречный образ жизни, не вступая в коллизии с законом, нас оставили в покое. Доллары Лелика исчезли бесследно, нанеся амбициям капитана Ружевича глубокую, незаживающую рану.