Современный российский детектив - Анна Майская

– Ну, что там? – спросил Кожемякин, когда я вышел к фургону.

– Не нашел их, – огрызнулся я.

Самсонов с Деминым вышли из музея через пару минут. У нашего администратора было багровое лицо нездорового человека. Самсонов же казался вполне беззаботным.

– Едем! – сказал он. – Будем отдыхать, заслужили. У нас сегодня неплохо получилось.

Демин сел рядом со мной. И я увидел, что у него дрожат руки.

Глава 18

Роскошный дом встретил нас надменной тишиной. Я впервые задумался о том, что ни от кого не слышал ни о жене, ни о любовнице Самсонова. Мне вообще показалось, что женщины его не интересуют.

Демин доставал из фургона выпивку и закуску. Почему-то именно ему всегда доставались погрузочно-разгрузочные работы. Я, сочувствуя ему, взял одну из коробок, а он почему-то пронзил меня ледяным взглядом, будто я был его личным врагом.

Когда я пришел на кухню, Кожемякин с торопливостью исстрадавшегося в засушливый год человека откупоривал бутылки. Готовившая Светлана бросала на него полные неприязни взгляды, заранее зная, чем закончится для Лехи Кожемякина и сегодняшняя попойка. Все было как всегда. Уж лучше бы я поехал к Марине.

На кухню вошел Самсонов, он уже успел переодеться и выглядел совсем по-домашнему. Я обратил внимание, что Демин старательно прячет глаза, а хозяин демонстративно не обращает на него внимания. Он постоял рядом с Кожемякиным, наблюдая, как тот судорожно расправляется с бутылочными пробками, зачем-то потрепал Кожемякина по плечу – получилось очень по-отечески, дал пару советов занятой тарелками Светлане и даже мне уделил внимание. Он сегодня был мягок и великодушен.

Когда сели за стол, Самсонов поднял первый тост за присутствующих.

– Чтоб вам всем было хорошо, ребята, – сказал он. – Вы – молодцы.

У шефа был всепрощающий и несколько печальный взгляд, как будто он прощался с нами. У меня даже сердце защемило. Но, кроме меня, никто, похоже, ничего не заметил. Все выпили, в том числе и Светлана. Я незаметно погрозил ей пальцем, напоминая о недавней истории с автоинспектором. Она поняла и улыбнулась. Светлана сегодня была какая-то бесшабашная, но не лихо, а надрывно, как будто что-то ее терзало и мучило. Это могло быть связано со мной, и я снова почувствовал укол совести.

– Как вам наш сегодняшний герой? – осведомился Самсонов.

– Я такого дурака еще в жизни не видел, – оценил Кожемякин, деловито намазывая масло на хлеб. – Видит же, что чепуха, железяки, ни на что не сгодятся эти жетоны, – и все равно хапает, хапает. Мне даже тошно стало. Хотелось выйти и сказать ему: «Ты че, мужик, охренел? Куда тебе столько?»

– Азарт, – невозмутимо пояснил Загорский. – Человек забывает обо всем.

Ему подобное чувство было, наверное, знакомо. Но оно приходило к нему не у бутафорского турникета в музее, а за зеленым игровым столом. Дым дорогих сигарет, крупье придвигает фишки, женщины вокруг в глубоко декольтированных платьях. Я представил эту картину, и меня охватила сладкая истома недостижимости мечты.

– Я бы рога отшибал таким козлам, – гнул свое Кожемякин. – Еще прыгать потом начал. – И обернулся к Самсонову: – Он вас достал, Сергей Николаевич?

– Нет, мы обо всем договорились.

– Цацкаетесь вы с ними, – не одобрил Кожемякин. – С этими петухами надо по-простому.

– Не надо, Леша, – мягко сказал Самсонов. – Люди есть люди.

Что за печаль на него сегодня снизошла?

– Тем более что сюжет мы сняли преотличнейший. Я даже не ожидал, если честно, что мы из этой ситуации вытянем что-нибудь путное. А получилось очень неплохо.

– Неплохо, – подтвердил Загорский, царственным жестом поправляя манжету рубашки. – Мне кажется, типаж схвачен очень точно.

Снова налили водки.

– За всех вас! – провозгласил Самсонов. – Вы – молодцы!

– Уже было, – напомнил Кожемякин. – Повторяетесь, Сергей Николаевич.

– За вас и повторно выпить незазорно.

Никто не возразил. Выпили.

– Как там наше «Задержание преступника»? – вдруг вспомнил Самсонов. – А, Илья?

Он впервые за сегодняшний вечер обратился к Демину. Тот ответил., старательно глядя в сторону:

– Нашли машину.

– Остальное все готово?

– Да.

– Значит, можно снимать?

– Да.

В односложных ответах Демина я улавливал тщательно сдерживаемое напряжение.

– На днях этим займемся, – объявил Самсонов.

– Может статься, что времени у нас на все про все не так уж много будет.

Это была странная фраза. И все уловили, что за ней что-то стоит, даже Кожемякин, которого я никогда не держал за слишком сообразительного.

– А что такое, Сергей Николаевич? – озвучил общий вопрос Загорский.

Самсонов некоторое время молчал, словно обдумывал, говорить или нет.

– Меня вчера вызывал Алекперов, – сказал он после паузы. – Разговор был о нашей передаче.

Помолчал.

– И обо мне.

Все молчали, понимая, что вот-вот будет сказано самое главное.

– Он выразил неудовольствие общей направленностью наших передач и сказал, что его телеканал не может потерять передачу с таким высоким рейтингом из-за деструктивной позиции некоторых людей.

– «Некоторые люди» – это мы? – все-таки проявил свое тугодумие Кожемякин.

– «Некоторые люди» – это я, – специально для него расшифровал Самсонов.

Потому что мы все и без того его прекрасно поняли.

– Что не нравится господину Алекперову? – осведомился Загорский.

– Ему хочется посмешнее, – коротко пояснил Самсонов.

И опять все, кроме, может быть, Кожемякина, поняли его правильно. Алекперову хотелось добавить «развлекаловки», чтобы передача не могла никого обидеть. Хи-хи да ха-ха, я ведь сам слышал, как он что-то подобное предлагал Самсонову.

– У нас высокорейтинговая передача, – пожал плечами Загорский. – Мы создали славу этому каналу.

– По словам Алекперова, «Вот так история!» потеряла за последний месяц в рейтинге два процента.

Наверное, это действительно было очень много. Потому что все воззрились на сообщившего эту новость Самсонова.

– Может быть, ошибка? – высказала предположение Светлана.

– Вообще-то я тоже слышал что-то подобное, – подал голос до сих пор молчавший Демин.

Самсонов едва заметно вздохнул.

– Возможно, и не ошибка, – признал он. – И по мнению аналитиков, готовивших Алекперову сводку, возможно дальнейшее снижение рейтинга.

– Но почему? – воскликнула Светлана.

Она жила этой передачей, и любые неприятности представлялись ей едва ли не катастрофой.

– Может быть, передача пережила самое себя? – высказал предположение Самсонов и окинул присутствующих взглядом.

Эта фраза могла бы показаться кощунственной, если бы не была произнесена самим Самсоновым. Все замерли, не зная, как реагировать.

– Да, – сказал Самсонов. – Такое возможно.

Вот откуда его сегодняшняя печаль и готовность простить всех и вся.

– Люди не любят видеть себя такими, какие они есть. И не любят видеть свои истинные, а не придуманные и не приукрашенные поступки. Вы никогда не