Современный российский детектив-2. Компиляция. Книги 1-23 - Андрей Владимирович Поповский

– Обидно, когда все усилия коту под хвост.

– Обидно. Но зато передо мной открылись другие перспективы, – нежно шепчет Валентин и проводит пальцами по ее щеке.

– О чем ты?

Валентин пробегает по Юлиане внимательным взглядом и откидывается на спинку скамьи. Смотрит вдаль на озеро. Вокруг него высятся те же мрачные деревья, голые и будто костлявые, теснящиеся друг к другу.

– Я ведь пытался внушить тебе вымысел, как ты – Вере Никольской. У тебя это получилось даже без той глобальной подготовки, которую провел я. В случае с твоей пациенткой дело испортила ее шизофрения.

– К чему ты клонишь?

– К тому, что у тебя получилось, а у меня нет, хотя я приложил гораздо больше усилий. Возможно, будь все идеально, ты бы поверила в смерть Зои, но я не смог всего учесть. – Юлиана впервые замечает в его голосе печаль. – Я мечтаю переписывать прошлое людей одним словом. Без доказательств. Ты только представь, – он снова поворачивается к ней, и в его глазах зажигается огонь страсти, – детство, полное унижений, можно не просто забыть, можно создать новые воспоминания, новую жизнь, где были любящие родители. Разве это не стоит того, чтобы пожертвовать несколькими людьми?

Вместо матери, которая запирала маленькую дочь в темной комнате, была бы другая – любящая, добрая. Та, кто называла бы ее сладкой булочкой и щелкала по носу, чтобы рассмешить. Та, кто перед сном гладила бы по голове и говорила…

– Несколькими? – Юлиана трясет головой, чтобы избавиться от воображаемого образа, столь желанного и недосягаемого. – Чтобы добиться того, о чем ты говоришь, понадобятся годы и десятки, сотни поломанных судеб. К тому же пытка электрошоком не слишком похожа на переписывание прошлого одним словом! – Юлиана яростно пытается освободиться от пут, но они прочно стискивают запястья.

– Поэтому мне нужна ты! – Валентин хватает ее за плечи и прижимается лбом к ее лбу так, что их глаза оказываются на одном уровне. – Если мы объединим наши знания, мне не придется прибегать к пыткам. Научи меня тому, что знаешь сама, и обещаю, ты не пожалеешь.

– Я?

Такого Юлиана не ожидала, но Валентин даже не слушает ее ответ и проворно развязывает руки, а следом и ноги.

– Я покажу тебе свою лабораторию, и ты скажешь, да или нет.

* * *

В доме царит полнейшее запустение. Мебель покрыта серыми рваными тряпками. Пепельная пыль лежит на подоконниках, на полу, на стенах, в каждой трещине, даже на паутинах. Половицы отзываются плачем на самый легкий, осторожный шаг. Когда они спускались по шаткой, дребезжащей, скрипящей и стонущей лестнице в подвал, где потолок буквально наседает на голову, Юлиана не думала, что увидит там что-то иное. Но увидела.

– Ты здесь основательно обжился.

Она озирается. Стеллажи заставлены книгами по психологии, часть из которых она уже видела у Валентина дома. Посередине стол, к которому сверху и снизу приделаны кожаные ремни, и Юлиана страшится подумать, для чего он. Еще один стол заставлен пробирками с непонятными жидкостями, на нем разбросаны записные книжки, исчерканные кривым почерком Валентина. В дальнем углу маленькая комнатка, наподобие чулана, куда ползут провода. В кругу света видны стул и головной убор, явно предназначенный для электрошоковой терапии.

– Так, значит, здесь ты ставил свои опыты над Ильей и Лидией?

Да, Валентин развязал Юлиану, но ужас вернулся, и теперь она чувствует каждое движение маньяка, каждый вздох, а мозг неповоротливо ищет пути к спасению, но сонное сознание не способно даже предложить варианты, не то что осуществить их.

– И над Марией. Она была моей первой пациенткой. Конечно, я позаботился о том, чтобы в результате ее нашли в другом месте, – гордо заявляет Валентин. – Были и другие, но, как видишь, пока я не достиг особых успехов. Рано или поздно память возвращается ко всем. Даже к этой журналистке.

– Ты рисковал, когда показался ей на глаза.

– Нарочно, – Валентин замирает посреди комнаты и проводит пальцами по столу. – Надеялся закрепить успех, но не вышло. Поэтому мне нужны твои знания, Юлиана. Вместе мы достигнем величия. Человек сможет создавать себя заново с помощью новых воспоминаний.

Новые воспоминания о счастливом детстве. Юность без лихорадочных поисков утешения в мужчинах. Брак без лжи. Карьера без роковых ошибок. Тогда Юлиана могла бы…

Она медленно качает головой и отступает спиной к выходу. При мысли о том, чтобы проводить жуткие эксперименты над людьми, в животе начинаются рези.

– Юлиана, – Валентин протягивает ладонь, и в темных глазах замирает мольба. – Прошу, присоединись ко мне.

Вместо ответа воздух разрывает гром выстрела, который оглушает Юлиану. На черном свитере Валентина расползается блестящее пятно. Черное на черном, но кровь заметна всегда. Поражает другое. Его удивленный взгляд скользит за спину Юлианы. Лицо Валентина бледнеет, цвет сбегает с кожи, с глаз, с губ. И мужчина, который недавно внушал ужас, больше не внушает ничего. Он падает на пол.

Мертвый. Так и не исполнивший свою мечту.

Юлиана с ужасом оборачивается и видит Аллу. В ее руках пистолет, а лицо… Лицо такое же, как у мертвого Валентина. За ней маячат Мария и Матвей, хотя Юлиана не уверена. Она ни в чем больше не уверена.

– Ты как? – Мария протискивается мимо Аллы, которая до сих пор не двигается, и нависает над Валентином. Толкает его тело носком обуви и хмыкает. – Сдох, тварь. Так ему и надо. – Она снова смотрит на Юлиану и повторяет свой вопрос: – Ты как?

– Устала, – шепчет Юлиана и закрывает глаза.

Игра окончена. Шах и мат.

Эпилог. Казнить нельзя помиловать

Год спустя…

– Зоя, не спеши, а то упадешь!

У них под ногами скользит лед, но светловолосой девочке в шапке-ушанке цвета фуксии все нипочем. Она крепко держится за руку Юлианы и тащит ее по заснеженному тротуару, то ли хныча, то ли пища от восторга:

– Но мы уже почти пришли!

Месяц назад они переехали, чтобы начать новую жизнь. Последний год для Юлианы был не из легких, поэтому она больше не хотела жить в родном городе и как только официально удочерила Зою, стала готовиться к переезду. А до этого…

До этого был развод с Ильей, к которому вернулась память. Бывший муж взял заботу о Лидии на себя. Илья не пытался оправдаться или вымолить прощение, хотя в его глазах читалось неприкрытое страдание. А Юлиана не пыталась написать на них с Лидией заявление, понимая, что вряд ли добьется чистосердечного признания от бывшей свекрови, которую признали невменяемой. Достаточно было того,