След смерти - Марина Серова

первый этаж, где находилась столовая, которая тоже поражала своей красотой и хорошим вкусом. Сразу было видно, что хозяйка очень любит цветы. Они стояли в вазонах и поражали своей ухоженностью. Действительно, Таня, ты попала в рай.

Да и блюда на столе были выложены очень красиво. А ещё меня поразило их разнообразие. Это сколько же поваров трудилось, чтобы их приготовить!

Мужчины уже сидели за столом вместе с Софьей Львовной. И похоже, вели светскую беседу за трапезой. Софья Львовна, увидев меня, сразу встрепенулась:

— Вот и ваша героиня! Как же это получилось, что женщинам приходится решать мужские вопросы?

— Мама, увы! Это женский тип новой формации — такой мятущийся, не успокоенный бытом и узами брака дух, — пробасил Стас.

— Да-да! — хохотнул Киря. — Тем более Танюша не спешит с браком!

— А вот я согласна с Марксом, что всякая эмансипация состоит в том, что она возвращает человеческий мир, человеческие отношения к самому человеку.

— Ну, девочка, извините, мой возраст даёт мне право вас так называть. Женская эмансипация заставляет дам терять свою тайну. Что хорошего, если вы получаете тумаки от всяких подлецов? Хорошо, что вы вообще живы остались! — посетовала Софья Львовна.

— А я думаю, что этот отщепенец тоже своё получил от Тани, да и ещё получит! — изрёк Володя.

Софья Львовна начала активно предлагать блюда, рекламируя их. Но не прерывая беседы.

— Нет-нет! Мир меняется, и меняется быстро… Женщины стали иными. Большинство не отвечает уже идеалу вечно женственного. Они курят и с одинаковым успехом дают человеку в ухо и разражаются слезами. Женщина ведь есть женщина. Она по природе слаба. Ей сложно физически справиться с мужчиной.

— Что касается Танюши, вы вряд ли заставите её плакать. Да и если она начнет использовать приемы восточных единоборств, может и убить. Но вообще-то она умеет вовремя остановиться, чего порой не хватает нам, мужчинам. Я своим подчинённым всегда ставлю её в пример.

— Не знаю! Вот, например, Коко Шанель тоже удивлялась — а ведь она тоже была сильной женщиной, — почему женщины требуют всего того, что есть у мужчин. Ведь у женщин, среди прочего, есть мужчины. Да и Бог создал нас, чтобы мы украшали мир и являли на свет потомство, — продолжала Софья Львовна.

Я упорно не хотела больше влезать в этот уже порядком мне надоевший разговор. Ела и наслаждалась. Блюда были очень вкусные. А подобные разговоры всегда рождались, если я появлялась в гостях в семьях, где мужчины были «на выданье». Господи, неужели матушка Стаса так волнуется за его невинность? Хотя всё может быть. Но в данный момент меня занимали новости о моих подопечных. Но когда я попыталась задать вопрос об этом, то увидела у Стаса прижатый к губам палец.

— Мы чуть позже поговорим об этом.

А Софья Львовна предложила после обеда отдохнуть немного, так как в шестом часу должен приехать с работы хозяин дома, который тоже хотел бы со всеми нами побеседовать.

После обеда ко мне поднялись Кирьянов и Стас. Сначала они поставили меня в известность, что сыну Гаруты не удалось выкарабкаться и он умер. В чём причина? Истерзанный постоянной алкоголизацией организм, подкошенная нервная система, да и Милена, сопротивляясь, умудрилась оттолкнуть его, парень упал и приложился головой. А может быть, там и вялотекущая шизофрения — как выяснилось, данный диагноз юноше всё же был поставлен, только вот таблеток он не пил, заменяя их выпивкой, — сказалась. А потом сообщили новость, что самого Гаруту выпустили под залог и подписку. И в заключение Стас сказал:

— А вот с вашим возвращением домой придётся пока повременить. Во-первых, за вами здесь наблюдает врач. А во-вторых, он пока не разрешает вашу выписку из этой «тюрьмы», так как это может иметь неприятные последствия. Ваша травма нешуточная! Я сегодня по телефону уже побеседовал с Георгием Павловичем. И он сам мне дал эти рекомендации.

— Позвольте! Но почему вы не отвезли меня в больницу? Да, кроме того, ваш доктор мне по-другому высказывался о моём здоровье. И мне бы не хотелось затруднять вашу маму своим присутствием.

— Об этом можете не переживать. В этом доме всегда рады гостям. Я вас поэтому и привёз сюда. Ну признайтесь, ведь наверняка такого ухода вы не получите в наших больницах. А здесь вы скрасите одиночество моей мамы. Папа постоянно на работе, а приходит домой усталый. Ему не до общения. А вы — приятный собеседник.

Ничего себе, Татьяна! Уж кем я только не была, но в роли дуэньи мне ещё не приходилось быть. Боюсь, с такой ролью я не справлюсь.

— Станислав, я согласна погостить у вас. Но никак не дольше завтрашнего дня.

— Танюша, я тоже настаиваю на твоём отдыхе здесь. Ты нам очень нужна живой, — хихикнул Киря.

Ладно-ладно, я тебе это припомню! Друг называется. А Станислав обеспокоенно взглянул на меня своими выразительными глазами:

— Вам не понравилось у нас? Может, мама вас обидела? Поверьте, она очень хороший человек. И очень заботливый. А то, что она так рьяно взялась критиковать женскую эмансипацию, её можно понять. Ведь жаль вас, девчонок! А когда я вас принёс, вы были беспомощны и без сознания. Вот она и высказала свою точку зрения. Не обижайтесь! Теперь мы вас покинем. Вам нужно больше отдыхать, чтобы скорее восстановиться.

И мужчины меня покинули.

Хоть у меня и присутствовало лёгкое головокружение, но лежать мне категорически не хотелось. Я немного посидела, потом опять занялась исследованием комнаты. Но всё я уже изучила раньше. А затем, пользуясь своей невоспитанностью, решила продолжить прогулку по дому.

И я пошла сначала по красивому коридору, заглядывая в каждую дверь. Вот тут во мне, пожалуй, проснулось моё женское начало, то бишь — моё любопытство. Все шесть комнат, которые встретились на моём пути, были идеально обставлены и оборудованы. В основном это были спальни, но и есть два кабинета, в одном из которых слегка слышался разговор. По всей вероятности, там беседовали Володя и Станислав. Я услышала обрывки разговора. Сначала моего друга:

— Я считаю, что вор должен сидеть в тюрьме, даже если он с погонами. И то, что Гаруту выпустили, даже под подписку, совершенно неправильно.

— А я думаю, что мы не можем оспаривать решения, принятые вышестоящим начальством.

— Я могу понять, что, чисто по-человечески, Гаруте надо похоронить сына, попрощаться с ним. Но нет гарантии, что он опять что-нибудь не наворотит в состоянии аффекта. Да и столько времени он умудрялся покрывать своего кровавого сынка-отморозка… У него, наверное, мозги тоже уже крови просят. Ведь спокойно