Современный российский детектив - Анна Майская

– Я же говорил! – поддакнул Гончаров. – У них туг все куплено! Несправедливо!

16

– Боголюбов! – сказал я. – Я видел его взгляд!

Я вел машину и почти не видел дороги – передо мной маячила боголюбовская физиономия.

– Ты думаешь – мстит? – подал голос Демин.

– Ну конечно!

– За что? – вмешался в разговор далекий от наших проблем Гончаров. Ему никто не ответил, но он проявил настойчивость: – Мстит за что?

– За неуступчивость, – нехотя ответила ему Светлана.

– Чью?

– Нашу.

– Я все равно не понимаю.

Мы уже слишком хорошо изучили этого Гончарова. Если ему что-то втемяшилось в голову, его ничто не остановит. И если уж он решил узнать, в чем дело, – не отстанет, пока ему все не разложат по полочкам.

– Боголюбов подмял под себя всех, – сказал я. – Создал целую империю. Он контролирует почти всех мало-мальски серьезных телепроизводителей. Хотел подмять и нас, но не получилось. И теперь он, кажется, решил нас раздавить. Чтоб другим неповадно было.

– Во гад! – ожесточился Гончаров. – Буржуй чертов! Может, ему по мозгам надавать?

– Наши проблемы так просто не решаются, – вздохнул Демин и добавил после паузы: – К сожалению.

– А может, это просто совпадение? – сказала Светлана.

– Ты о чем?

– Наши трения с Боголюбовым и сегодняшний провал в «Телетриумфе». Ведь может быть, что это все – случайно?

– Не может! – мрачно отрезал Демин.

Я был с ним согласен. Просто так такие оплеухи не получают. Значит, это кому-то было нужно.

– Но ведь несправедливо! – подал голос Гончаров.

Конечно, несправедливо. Но это как раз тот случай, когда бессмысленно кричать и размахивать руками. Надо сцепить зубы и жить дальше. Чем хороша жизнь – за черной полосой всегда приходит белая, непременно. Надо только набраться терпения и дождаться ее.

– Что будем делать? – спросила Светлана.

– Ничего, – ответил я. – Жить.

– Ты не прав, – оценил Илья. – Надо скандалить.

– Пока что все, о чем мы здесь говорим, – всего лишь наши предположения, – напомнил я. – И попытка раздуть скандал при отсутствии доказательств будет выглядеть как обида склочных мелких людишек, которые не хотят достойно принять поражение.

– Женя прав, – согласилась Светлана.

– Да ведь дело не в проигрыше! – взъярился Демин. – Это же расправа! Неужели непонятно?

И тут в разговор опять вмешался Гончаров.

– Расправиться могут запросто, – подтвердил он. – Когда я отбывал срок…

Мы обернулись к нему – все одновременно. Слишком неожиданным для нас было известие о том, что Гончаров побывал в тюрьме.

– А вы разве… были… там? – осторожно поинтересовалась Светлана.

– Ага, – беспечно подтвердил Гончаров. – Но я не из уголовных, я по политической статье.

– По политической? – совсем уж изумилась Светлана.

– Ну! За инакомыслие, в общем. Слыхали такое слово?

– М-да, – недоверчиво промычал в ответ Илья.

– За то, что с режимом боролся. Не вооруженным, конечно, путем, я этому противник, а как раз именно за инакомыслие. Мыслил я не так, как все.

– А как же вы мыслили?

– Иначе. Я против был.

– Против чего?

– Против всего. Мне застой не нравился.

– Ну, про застой-то мы узнали в восемьдесят пятом, – вспомнил Илья. – До этого вроде это слово совсем другое означало.

– А мне застой и раньше не нравился. Никто не знал о застое, а я знал. Вот меня и упрятали, чтоб не агитировал.

– Понятно. И сколько вы отсидели?

– Десять лет. Вот это я как раз и хотел рассказать, про расправу-то. Отсидел я, значит, свой срок, завтра уже выходить, а тут мне начальник тюрьмы и говорит…

– Так вы в тюрьме были? – уточнил Демин. – Не в колонии?

– Я же особо опасный! – пояснил Гончаров. – По политической статье! Какая колония? В тюрьме, в одиночной камере!

Светлана смотрела на него почти с восхищением.

– И вот начальник тюрьмы говорит: «Завтра, Гончаров, выходишь. Хочу я поэтому проверить, научили мы тут тебя чему или вся наука прахом пошла? Скажи вот мне, Гончаров, уважаешь ты теперь советскую власть или нет?» Выбор для меня, в общем, или от убеждений отречься, или новый срок мотать.

Глаза у Светланы совсем расширились.

– А я ему отвечаю: нет, мол, не нравится мне все равно.

– И что же тогда? – спросила потрясенная Светлана.

– И со следующего дня мне новый срок, – заключил Гончаров со спокойствием уверенного в собственной правоте человека. – Еще на десять лет.

– Сколько же вы еще отбыли в тюрьме? Или уже перестройка начиналась и вас выпустили?

– Нет, от звонка до звонка, еще одну десяточку разменял.

В салоне нашего автомобиля повисла тишина.

– Что-то я не пойму, – признался я. – Если вы двадцать лет отсидели, да двадцать лет на заводе отслесарили, да после завода десять лет по разным работам пробыли, а вам сейчас под пятьдесят, то где же тогда ваше детство, школа и комсомол?

Светлана стремительно менялась в лице. У Демина изогнулись дугой брови. Один только Гончаров сохранял невозмутимость.

– Да, – сказал он. – Что-то я не так посчитал. Может, я не двадцать лет вовсе сидел?

– Или вовсе не сидел, – подсказал уже все понявший Демин.

– Или так, – не стал упираться Гончаров.

Просто очередная его история, оказывается. Одна из многих. Он жить без них не может, вот в чем весь секрет.

17

Я завез домой Гончарова, потом Илью, оставалась одна Светлана. Мы ехали с ней по улицам погружающегося в ночь города.

– Я его поняла, – сказала Светлана.

– Кого?

– Гончарова. Это человек, который в юности о многом мечтал, но ничего не добился в жизни.

– Ты уверена?

– Да. Все его задумки – оттуда. Потому-то он к нам и прилепился. Он видит в нас людей, которые способны помочь ему хотя бы на короткое время стать тем, кем он так и не стал, к своему великому сожалению. Мы можем помочь ему оказаться в той, придуманной им самим жизни – в которой он не грузчик в магазине, а кто-то, по его разумению, очень значительный.

Я ее понял. Мы могли сделать Гончарова кем угодно: хоть крутым боссом, хоть великим ученым, и то, о чем ему самому мечталось все эти годы, могло воплотиться, пусть ненадолго, всего лишь на время съемок, на эти встречи с бывшими друзьями детства и одноклассниками, где Гончаров будет заведомо выше и значительнее. «Каков я! Вы только посмотрите! У каждого из нас, ребята, своя тропинка в жизни, и право же, не стоит отчаиваться, если ваша тропинка вывела вас не туда, куда мечталось! Не всем везет, это надо понимать, просто мне улыбнулась удача!»

– Он хочет то, что бывает только