Расследования Екатерины Петровской и Ко. Том 1 - Татьяна Юрьевна Степанова

тихо, почти вежливо, рывком за куртку выволок задержанного из «рафика». — Это ты кому другому скажешь… А мне такое слушать обидно… Особенно после того нашего кросса по пересеченной местности… Помнишь тот кросс? Стрелок глянул на Колосова: было такое ощущение, что он только сейчас вот и узнал его по-настоящему.

— Пошел ты. — Он плюнул Колосову под ноги.

— Я пойду. — Колосов рывком пригнул его вниз — к плевку. — Я-то пойду. Но и ты пойдешь.., в ад, сволочь, пойдешь, если все не скажешь.

Коллеги Колосова, окружившие «рафик», подумали, что он толкнет стрелка лицом в снег, но они ошиблись: Колосов поволок его, упиравшегося, согнутого, к своей машине.

— Отпусти меня! Отпусти, говорю! Я ничего не знаю, без адвоката ни слова не скажу! — Тон стрелка был уже другим.

— В аду, в аду все скажешь… Я тебе его сейчас устрою. — Колосов саданул его в солнечное сплетение и затолкал в машину. — На Елецкого всю информацию, какая есть, какая возможна — адрес, телефон, место работы! — крикнул он своим. — Встречайте следователя. А мы отъедем ненадолго.

Его хотели удержать, пытались, но не смогли.

В ноябре темнеет быстро. Вроде только что заходящее солнце светило в пыльные заводские окна, искоркой вспыхивало в линзе оптического прицела — и вот уже сумерки и темнота. И разве мало в промзоне Южного порта тихих темных безлюдных углов? Колосов знал их немало. На полной скорости он съехал на набережную — к самой воде, черной, стылой. Открыл машину, выбросил стрелка на обледеневший гранит. Они были вдвоем — он и задержанный, убийца, наемник. На карту было поставлено дело. А возможно, и человеческая жизнь. Имя заказчика — Колосов знал его, ведь теперь, после выстрелов у игорного клуба, из Абакановых-Судаковых остался только один он — не Абаканов, но Судаков. Но это снова была лишь догадка. Ей нужно было подтверждение — официальное признание для протокола. Названная, произнесенная вслух фамилия. Если же ее не хотели называть — ее все равно надо было узнать, получить. Выбить. Выбить беспощадно из этой сволочи, убийцы, наемника — с потрохами, с кровью, с его поганой блевотиной. И этому не должны были помешать никакие душевные сомнения — угрызения совести, жалость… И даже ей… Кате, нечего было переживать за него по этому поводу. Но видеть его здесь, сейчас, в этом аду ей было нельзя. Это нельзя было видеть никому. Потому что…

— Последний раз спрашиваю по-хорошему — твоя фамилия, имя заказчика убийств, — сказал Колосов, подходя к лежащему стрелку.

Тот резко дернулся, не отрывая взгляда от его левой руки — в ней был пистолет.

Но стрелять по этой мишени было рано. Колосов убрал пистолет, схватил стрелка за куртку и ударил кулаком в лицо. Потом еще раз, еще — в подбородок, разбивая губы, в пах, в живот.

— Все равно все скажешь, — шептал он, чувствуя, как от ударов по этому враз обмякшему, ватному телу у него самого лопаются едва зажившие раны на порезанных волгоградскими стеклами ладонях. — Все равно скажешь.., иначе сдохнешь… Ты сдохнешь!

Глава 38. В ТЕМНОТЕ

О событиях в Погрузочном тупике на бывшей госдаче ничего не знали. За окнами стемнело. Дом словно погрузился в сон. После похорон приходящая домработница Клавдия без объяснения причин отказалась от места. Другие помощники по хозяйству, убиравшие дом и парк, тоже не появлялись вот уже несколько дней. В этот вечер во всем доме оставались только Нина, Ирина и Лева.

Нина приготовила мальчику поесть. Самой ей ужинать не хотелось — она выпила только стакан подсоленного томатного сока. Отослала эсэмэску Кате. Решила было принять душ, но тут раздался телефонный звонок. Трубку в холле сняла Ирина.

— Нина Георгиевна, вас. — Голос ее звучал удивленно. — Это Марк, отец Левы.

Нина почувствовала, как сердце ее падает куда-то вниз, вниз. Вот-вот ударится, как хрустальный шарик об пол, и разобьется. Она еще не привыкла к мысли, что та их встреча была в реальности здесь, в этих стенах. Они говорили, они смотрели друг другу в глаза, но кто мог поручиться, что это было не во сне? Катя могла поручиться? Но она сейчас была далеко, где-то там, за этим темным заснеженным парком. А он был здесь — только протяни руку, возьми трубку и услышишь.

— Да, я у телефона. — Нина произнесла первую фразу тоном «доктора». — Добрый вечер.

— Это я. Тебе что, неудобно разговаривать?

Когда тем, кто шпионит, разговаривать удобно? Что ты, Марк, неужели ты так и не понял, с кем ты имеешь дело?

— Да, то есть нет.

— Я очень хотел услышать твой голос. — Марк Гольдер говорил медленно. — Как сын?

— Все по-прежнему. Он только что поужинал.

— Там рядом с тобой кто-то есть, да? Павел?

— Нет.

— А, тогда Ириша… Она добрая девочка. Ей можно доверять. Я хотел приехать сегодня, но ничего не получилось. Завтра у меня партия. Я ее должен выиграть. Я приеду в пятницу. Ты слышишь меня?

— Да, вы можете не беспокоиться за Леву, я же здесь.

— Нина, я хочу, чтобы все это как можно скорее кончилось. Так не может продолжаться. Я много думал и… В прошлый раз, когда я увидел тебя в их доме, я подумал, что это сон. Галлюцинация.

— Я тоже.

— Ты считаешь меня плохим отцом?

— Нет.

— Я все обдумал. Я не говорил этого тебе раньше, хотя мог сказать уже при первой нашей встрече… Ты слышишь меня?

— Да, то есть не совсем.., наверное, что-то с телефоном. — Нина под упорно-удивленным взглядом Ирины, которая вернулась в холл, почувствовала, что вконец теряется и краснеет.

— Чего хочет Марк? — спросила Ирина. — Приехать?

— Ирина спрашивает, когда вы приедете, Марк? — тихо спросила Нина.

— Вы что там, совсем одни? — Марк вздохнул. — Я бы к тебе прямо сейчас приехал. Но пойми, у меня завтра партия. Я должен победить.

— Так, значит, в пятницу? — спросила Нина громко. — Хорошо, будем вас ждать.

— В пятницу его принесет? — Ирина вздохнула. — Теперь с Ираклием будут друг другу права качать. Но все равно с Левиком надо ведь что-то решать.

Она поплелась в гостиную, попутно везде включая свет. Включила было телевизор — прошлась по каналам.

— Совсем смотреть стало нечего, одни сериалы. — Голос ее звучал потерянно.

Нина, чтобы несколько прийти в себя, поднялась в детскую. Лева в своей обычной отрешенной позе сидел на кровати, смотрел в темное окно. Низко над аллеями парка висел ущербный серпик луны.

— Задернуть шторы? — машинально спросила Нина, думая о своем.

Лева покачал головой — нет. Она шагнула к окну, потом