Анатомия безумия - А. Фрей

знаем, что делал Эрик, – быстро заговорила следовательница. – У нас есть доказательства. Есть фотографии, которые он делал на полароид. Нам нужны показания свидетелей, чтобы засудить клинику и врачей. Нам нужно очень много свидетелей. Убийство в состоянии аффекта или самообороны при условии наличия психического расстройства не будет наказуемо.

Джейн решила не упоминать про принудительное решение по приговору суда, поскольку понимала, что это будет в разы страшнее того, что происходит в «Фаррере».

– Даже если это совершила ты… Мы сможем тебе помочь. И остальным тоже. Нужно только дать показания. Прошу.

Сильвия была спокойна. Она меланхолично слушала торопливую речь детектива и, казалось, думала о совершенно отстраненных вещах. Ее внимание выдавала лишь легкая улыбка, заигравшая на губах.

– Сильвия… – мягко проговорила она.

– Ложь.

Ее хриплый голос резал горло, будто Стоун не произносила ни звука целую вечность.

– Что? – нахмурилась Джейн.

– Ты лгунья, – произнесла она. – Одна из них, – эти слова сорвались с ее обкусанных губ настолько тихо, что следовательнице даже показалось, что это лишь игра воображения.

В кабинет зашел санитар. Джейн не заметила, как увлеченная мольбами она привстала с кожаного кресла. Девушка опустилась обратно и разочарованно сжала челюсти. Раскрытая ложь на вкус как скисшее молоко.

– Это не так, – мягко сказала она.

Однако было поздно. Стоун более не была в комнате с детективами. Ее мысли унесли ее куда-то очень далеко, позволив покинуть стены «Фаррера», пропитанные вязким страхом и окутанные непроницаемой пеленой тайн.

6. Темнота не смотрит в душу

Nullum crimen sine lege[(лат.) Нет преступления, если молчат законы.]

В затхлом кабинете пахло пылью и книгами. Такими старыми книгами, какие обычно лежат в подвалах, а потом уходят в случайные руки на гаражных распродажах за пятьдесят центов. Никому ненужные, забытые и одинокие книги, год за годами питающиеся грязью, плесенью и пылью, чтобы запечатлеть ход времени на своих полупрозрачных страницах.

И Джейн от этого запаха воротило. Она не могла сидеть в кресел спокойно. Ее пальцы нервно отбивали сбивчивый ритм по деревянному подлокотнику кресла. Роберт же был внешне спокоен, как обычно, однако он прекрасно понимал, что ему предстоят тяжелые переговоры с доктором Берном. Детектив не верил в успех, однако не мог не попытаться.

– И что вы хотите от меня на этот раз? – мужчина склонил голову набок.

Золотая оправа очков сверкнула в тусклом свете единственной настольной лампы. Похоже, под вечер мистер Берн устал от искусственного света и решил насладиться сумеречной полутьмой.

– Мы хотим осмотреть тело Эрика.

– Пожалуйста. У вас есть электронная карта, путь до морга вам может показать любая из дежурных медсестер. Прошу обращаться только к тем, кто работает в эту смену на втором этаже, чтобы не перегружать остальных.

– Еще мы бы хотели иметь возможность осмотреть палаты пациентов.

– Каких? – сдержанно уточнил главный врач.

– Для начала нам нужны наши четверо свидетелей. Если в дальнейшем будет необходимость, мы сообщим.

– Хорошо, – кивнул доктор. – Если это поможет вам скорее закончить ваши дела – не могу препятствовать. Это все?

– Нет, – ровно ответил Роберт. – Мы бы хотели опросить весь персонал, который работал с Эриком Фисбером.

– Вы хотите опросить всех?

– Если потребуется – да.

– И как этот опрос поможет в вашем расследовании? – скептически спросил врач. – У вас уже есть четверо подозреваемых.

– Мы всего лишь делаем свою работу по протоколу, – пожал плечами Палмер.

– Что же… В таком случае, если кто-то из моих сотрудников согласится побеседовать с вами – пожалуйста, – улыбнулся доктор.

– Еще мы бы хотели ускорить процедуру допросов. И провести повторный допрос всех свидетелей в дальнейшем.

– Видите ли, ускорить не получится никак. Ежедневно мы освобождаем в графике лечения наших подопечных целый час на разговор с вами, но мы не можем игнорировать их потребность в приеме таблеток, индивидуальных и групповых сеансах терапии, прогулках, приемах пищи… Уход за людьми требует много времени, если мы хотим вернуть их в общество и в лоно семьи, где они будут продолжать поддерживающее лечение. Я лишь могу предложить вам в перерывах между допросами заниматься другими делами. Насколько я знаю, вчера вы осматривали комнату бедного Эрика. Сегодня вы можете отправиться в морг.

– В таком случае, нам не помешал бы доступ в архивы и кабинеты. Для оптимизации процесса расследования, безусловно.

– К сожалению, вынужден отказать. В архивах достаточно много конфиденциальной информации, составляющей врачебную тайну.

– Не беспокойтесь об этом. Мы с мисс Рид принесли присягу и связаны по рукам и ногам уголовным кодексом и уставом. Ничего не выйдет за рамки расследования.

– Мой долг как врача – сохранить вверенные мне тайны. Врачи, как и священники, обязаны заботиться о людях, даже о тех, кто не хочет заботы вовсе. И, в данном случае, мой долг, моя обязанность, которую я взял на себя много лет назад и до сих пор несу с почетом и смирением, заключается в молчании. Я предоставляю ровно столько информации, сколько нужно для вашего расследования. Насколько мне известно, информация о других подопечных и о моем персонале в эту сферу не входит, – медленно и размеренно ответил мистер Берн.

– А мне известно, что определение рамок расследования – наша компетенция, – четко произнес Роберт. – В любом случае, если от сотрудничества вы отказываетесь, нам лишь придется подождать выдачи ордера в судебном порядке.

– Как вам угодно. Можете добиваться разрешения так, но я потворствовать полицейскому беспределу не намерен, мистер Палмер, – холодно ответил доктор.

– Мы вас поняли, – кивнул детектив. – Так где располагается морг?

***Иногда слова все портят. Встают костью поперек горло так, что хочется скорее извергнуть их и избавить себя от удушающей тяжести внутри, однако никак не могут выйти наружу. Джейн молча прикусывала язык и оглядывалась по сторонам. Под ботинками с хрустом ломались хрупкие позвоночники ссохшихся осенних листьев, напитавшихся океанской солью. Роберт тихо курил и щурясь смотрел на закатное солнце, зависшее в над водой нелепым блеклым пятном, еле различимым за пеленой сероватых туч.

Пейзаж казался одиноким до острой боли под ребрами. И это одиночество пропитывала каждую клеточку тела, пробуждая тоску. Тоску по дому, по шуму машин на магистрали, по сетевым кофейням с дешевым кофе. Скучать Джейн начинала по самым безобразно обыденным вещам, сама не понимая, как привязалась к ним и заставила себя поверить, что искренне любит их.

Мимо мелькали острые скалы, поросшие мхом, прятавшим от посторонних глаз неаккуратные гнезда чаек. По деревьям, шурша, прыгали крупные серые белки, спешившие отнести подгнившие орешки в свои дупла.

Лес похож на крупные мегаполис. Великое разнообразие животных, бегущих по своим делам,