Красное озеро - Кеннет Дун

гостей толпились у стола с напитками, а еще небольшая группа окружила седовласого мужчину во фраке, который, видимо, и был героем вечера, прославленным композитором, пережившим Холокост.

Я слышал с разных сторон выкрики вроде «полифония», «дифференция», «каданс» и подумал, что прекрасно могу обойтись и без коктейля.

– Миранда! Ты пропустила выступление, – к нам устремился высокий мужчина характерной латинской наружности.

Видимо, это и был тот самый Родриго Кортес как-то-там, куратор музея и специальных программ фонда ЛеВиана, знаменитый мексиканский художник-авангардист и новый властитель сердца Миранды, но не в том буржуазном смысле, к которому я привык.

Выглядел он, как настоящий испанский идальго. Над высоким бледным лбом вздымались черные кудри, решительный подбородок украшала боевитая эспаньолка, не обошлось и без аристократического орлиного носа. Гибкий торс облегало подобие бархатного черного камзола, судя по всему, позаимствованного из гардероба Максимилиана ЛеВиана.

Миранда протянула к нему обе руки и подставила щеку для поцелуя. Я заметил, что они прекрасно смотрятся вместе. Оба высокие, артистичные, одухотворенные. Вряд ли Кортесу было больше сорока, может даже лет тридцать пять, судя по густой черной шевелюре, хотя черт разберет этих мексиканцев. Все впечатление портили глубокие морщины, прорезавшие щеки, и тени под глазами.

Нас наконец представили. Родриго Кортес взглянул на меня с подозрением, потом открыл рот, чтобы о чем-то спросить, но вдруг передумал и устремился к другим гостям.

Миранда тоже утратила ко мне интерес.

– Род, мне жаль, но ты же знаешь Пеппера… Надеюсь, маэстро устроит еще одно выступление, – услышал я ее удаляющийся голос.

Я нашел в зале Эла Коллинза и подошел поздороваться.

Он заметно смутился и принялся объяснять, что не знал всей ситуации, когда заговорил со мной на прошлой неделе в Бостоне. Я сказал ему, что и сам не знал.

– Вы живете здесь, в «Доме искусств»? – спросил я.

– В гостевом доме. Там берут арендную плату за апартаменты и пользование студией, но чисто символическую. В последнее время Дом стал получать больше финансирования. Все благодаря Родриго. Не знаю, какой он художник, я и сам не всегда понимаю, как стремительно меняется искусство. Но он великолепный управляющий. Между прочим, это он сумел заманить в наш поселок маэстро Мингелу, а тот так вдохновился, что захотел спонсировать строительство здесь летней сцены для организации фестиваля. Они уже нашли подходящий участок на берегу озера, который можно расчистить для амфитеатра. Сегодня, кстати, мы прослушали небольшой отрывок из новой симфонии маэстро, посвященной Джаспер-Лейк. Жаль, что вы ее не слышали.

– Да, жаль. А все, кто присутствуют на сегодняшнем вечере, живут в «Доме искусств»?

– Нет, есть и те, кто сами снимают комнаты или дома в поселке. Может, вы кого-то вспомните по старым дням в Нью-Йорке, но вообще сейчас в Джаспер-Лейк много молодежи.

Тут и там мелькали цветастые балахоны, свободные холщовые блузы, вельветовые штаны. Кое-кто из гостей был обут в сандалии на босу ногу. Мингела в своем фраке выглядел явным анахронизмом на фоне этой публики, но вроде чувствовал себя вполне комфортно.

– А вот там Бернадетт Гаспари, – указал мне рукой Эл.

***

Я увидел девушку с каштановыми волосами, сидевшую в кресле с бокалом красного вина. Мне показалось, что ей лет двадцать, но потом я понял, что впечатление сложилось из-за детской стрижки в форме ровного каре с челкой до бровей и постоянно обиженного выражения лица. На самом деле ей было около тридцати, что выдавали набрякшие веки и явные морщины вокруг длинноватого носа. Она внимательно слушала своего собеседника, почтительно склонившегося перед ней, будто на приеме у королевы. Он был одним из редких людей в костюме на этом вечере. Потом мужчина подал Бернадетт руку, она тяжело поднялась из кресла и утиной походкой засеменила по залу. Платье в крестьянском стиле не скрывало выпирающего живота.

– Вы муж Эми Коэн? – обвиняющим тоном спросила меня какая-то старуха с оранжевыми волосами, одетая в нечто, похожее на парчовую пижаму.

Вопрос был занят довольно громко, чтобы некоторые окружающие обратили на нас внимание.

– Да. Тео Бартоломью. А вы?

– Анита Роупер. Старая подруга Пьетро Гаспари. Извольте объясниться, раз уж вы заявились без приглашения на наш избранный вечер, почему вы и ваша жена хотите разрушить прекрасный дом Пьетро и выставить его беременную вдову на улицу?

Мне захотелось немедленно узнать, какого рода искусством занималась Анита Роупер. Потому что вопрос она сформулировала предельно четко, без всяких пространных отступлений и метафор. И, кстати, она сумела уложить свою речь ровно в три фразы.

Теперь к нам потянулись остальные гости, постепенно сужая круг. Я попытался найти глазами Миранду, но она как будто намеренно меня игнорировала, увлеченная разговором с Родриго Кортесом.

– Давайте не будем портить этот прекрасный избранный вечер. Я лишь привез сюда мисс Дарнелл из города. Сейчас я уже ухожу.

– Нет, вы так просто не отделаетесь! – старуха наставила на меня палец с оранжевым ногтем. – Именно Миранда рассказала мне, кто вы такой. Почему вы просто не можете оставить нас в покое?

Рыжая ведьма наконец добилась всеобщего внимания. Разговоры смолкли, головы повернулись в нашу сторону. Даже маэстро вытянул шею, прислушиваясь своим чутким музыкальным ухом к назревающему скандалу.

– Прошу прощения, мисс Роупер…

– Миссис Роупер!

Я подумал, что в таком случае наверняка она вдова. Никакой мужчина не смог бы долго выносить ее обжигающего обвинительного взгляда. Бедняга Роупер скорее всего умер от сердечного приступа или просто подавился овсянкой за завтраком.

– Позвольте принести извинения, мистер Бартоломью, – ко мне двинулся тот самый седовласый господин в костюме, беседовавший до этого с Бернадетт. – Наверное, это не самое подходящее время и место для подобной беседы. Позвольте представиться, я – Седрик Вандеркамп, представляю совет попечителей фонда ЛеВиана.

Мы пожали друг другу руки. Краем глаза я заметил, что от толпы отделилась Агата Тремонт, которая крепко схватила миссис Роупер за локоть и стала уводить в сторону, что-то тихо ей втолковывая. Я бросил ей благодарный взгляд.

– Как вы понимаете, мы все здесь опечалены безвременной кончиной Пьетро. И фонд, как и все жители поселка, весьма обеспокоены судьбой его дома. Теперь, когда мистер Чиппинг также…. безвременно нас покинул, может, мы могли бы в спокойной обстановке обсудить наше предложение…

– Я готов его выслушать. Только, конечно, решать будет моя супруга как владелица дома.

Накал страстей удалось потушить. Вандеркамп принес мне еще один коктейль, после чего стал пространно рассуждать о том, что усилиями фонда и волонтеров дом Гаспари можно превратить в еще одну местную достопримечательность.

– Вас не смущает, что в этой достопримечательности покончили с собой уже два человека? – прямо