Дело о даме-дуэлянте - Лариса Куницына

— Это хорошая идея! Пусть казначейство направит ко мне ревизора, которому будет поручено это дело. Мы обо всём договоримся!

Вполне удовлетворённый этим разговором, Марк вернулся к себе и, выслушав доклады сыщиков, следивших за сообщниками де Ронссака, дал им новые указания. По дороге домой, идя по уже пустеющей к первой тёмной ночи Королевской площади, он всё ещё обдумывал следующие шаги в этом деле. Он не хотел торопиться, стараясь как можно шире раскинуть сеть, чтоб из неё не ускользнул ни один казнокрад, и потому действовать нужно было осторожно и при этом быстро.

Войдя в нижний зал своего дома, он привычно снял плащ и перевязь и обернулся к лестнице, по которой ему на встречу спускалась Мадлен. Это уже стало привычным ритуалом: слуги сразу же извещали её о его возвращении домой, и она, если не была занята чем-то важным, спешила встретить любимого супруга улыбкой и нежным поцелуем. Вот и сейчас она легко скользила вниз по ступеням в свете ярко зажженных ламп, освещающих верхние галереи и зал. Взглянув на неё, он, как всегда, улыбнулся, но в следующий момент настороженно прищурился. Ему показалось, что её движения не такие лёгкие и стремительные, как обычно, а на личике отразилась озабоченность.

Едва она подошла, он тут же обнял её и подставил губы для поцелуя, а потом отстранился и внимательно взглянул ей в лицо. Он не ошибся, она была совсем не так беспечна, как бывало раньше.

— Что-то случилось? — спросил он встревоженно.

Она тут же улыбнулась.

— Нет, всё хорошо!

— Но я же вижу! Тебя что-то огорчило? Ты расстроена?

— Это пустяки, — Мадлен пожала плечами. — Всего лишь неприятная встреча! — она замолчала и, поймав его вопросительный взгляд, объяснила: — Сегодня у меня была гостья, которая мне не понравилась! Я не стану её больше принимать!

— И кто же это?

— Поговорим за ужином! — она постаралась снова придать лицу беззаботное выражение. — Кстати, тебя ждёт Хуан. Он принёс мне коробку странных, но очень вкусных конфет и сказал, что у него и для тебя есть подарок. Стол накрыт на троих. Я немного посижу с вами и пойду к детям.

В нижней гостиной было пусто и тихо, но стеклянная дверь, ведущая в маленький, освещённый разноцветными фонариками садик, была открыта. Едва Марк подошёл к накрытому столу, чтоб придвинуть для Мадлен кресло, как послышался хруст гравия под ногами лиса, и он появился на пороге, сладко жмурясь.

— Вот и ты! — обрадовался Джин Хо. — Мы не виделись несколько дней, и я соскучился!

— Где ты был? — спросил Марк, жестом приглашая его за стол.

— Я был дома, мирился с бабулей. Обошлось без членовредительства. Она даже отдала мне несколько коробок конфет, которые ей подарили. У неё вся кладовка забита подарками, потому она раздаёт их своим любимчикам, в число которых вхожу и я. Самое нежное суфле в шоколаде я принёс Мадлен.

— Ты очень любезен!

— Это точно. Я хотел передать их детям, но заметил, что она расстроена. Конфеты её утешат, — лис уселся за стол и окинул взглядом расставленные на нём блюда. — Малышу Арману ещё рано есть конфеты, а Валентин обойдётся теми, что выпрашивает у няни в кондитерской.

— О чём ты? — нахмурилась Мадлен.

— Это наш с ним секрет, потому не выдавай меня, — усмехнулся лис. — Лучше скажи, что тебя огорчило. Ты обычно такая солнечная и игривая, как лисичка, а сегодня явно чем-то опечалена.

— Да, верно! — кивнул Марк. — Что это за гостья, которая так тебя обидела?

— Она вовсе не обидела… — возразила Мадлен и тут же вздохнула. — Но я действительно обиделась. Это было очень неприятно! Мне доложили, что явилась Доротея де Мелантен, подруга той самой Жеральдины де Ренси, которой так восхищаются некоторые дамы. Меня это удивило, но я всё же решила её принять. Её ведь принимают в других домах. К тому же мне было любопытно узнать побольше о даме, вызывающей всех на дуэли. Потому я просила провести её в мою гостиную. Она восхищалась домом, а потом объяснила свой визит тем, что очень хотела со мной познакомиться, поскольку слышала, что я одна из самых красивых и благонравных дам при дворе Сен-Марко. Сначала разговор мало отличался от других таких бесед. Мы обменялись любезностями, потом она сама, без моих вопросов поведала мне историю своей подруги. Это меня удивило, но я подумала, что, должно быть, её часто спрашивают об этом, вот она и решила сразу мне о ней рассказать. А после этого она начала сетовать на грубость и неверность мужчин. Всё было именно так, как говорила недавно Флоретта. Она описала мне пару каких-то вопиющих случаев неверности и жестокости, пристально следя за моей реакцией. Но я проявила сдержанность. И после этого она начала говорить что-то о том, что многие женщины подвергаются унижениям со стороны своих супругов, но вынуждены терпеть, чтоб не потерять положение в обществе. Что они не могут даже поделиться этим со своими близкими подругами, поскольку эти подруги могут рассказать обо всём своим мужьям и те донесут это до мужа. Она явно напрашивалась на откровенность, намекая, что умеет хранить тайны, и исполнена сочувствия к таким дамам. Это уже было неприятно, но я ещё сдерживалась. Тогда она прямо начала расспрашивать меня об отношениях с тобой. Это было просто недопустимо, что я ей и сказала, а заодно заявила, что у меня нет сомнений ни в твоей любви, ни в верности. Она скорчила такую жалостливую гримаску и заметила, что многие дамы сами себе бояться признаться в обидах, и предпочитают закрывать глаза на некоторые вещи. Они даже выдумывают всякие сентиментальные истории, подтверждающие мнимые достоинства их супругов. А между тем, те продолжают обманывать их. И рассказала, как недавно оказалась на приёме у Аламейры и видела, как ты уединился с ней почти на час. После этого я поняла, что не желаю продолжать эту странную беседу и, сославшись на домашние дела, просила её удалиться. Она так понимающе улыбнулась и сказала, что со временем безусловно заслужит моё доверие. Я просила её не утруждаться и велела лакею проводить её до дверей. А потом сказала управляющему никогда больше не принимать эту даму.

Она сердито смотрела