Девушка из спасательной шлюпки - Эйлин Энрайт Ходжеттс

имела, что кочегар мог работать лопатой всего несколько минут, задерживая дыхание, чтобы не обжечь легкие, прежде чем отойти к вентиляционной трубе, чтобы наполнить их свежим воздухом. Ее не было там, когда обжигающий пар в котельных вдруг сменился ледяной водой, которая хлестала по ногам и неумолимо поднималась все выше.

– Я был в шестой котельной вместе с Фредом Барретом, Диллоном и Бичемом, когда мы услышали сигнальный колокол, – заговорил Салливан. – Мы увидели, как зажглась красная лампа над водонепроницаемой дверью, и у нас было всего несколько секунд, чтобы сообразить. Мы бросились в пятую, и дверь закрылась сразу за нами. Промедли мы еще секунду, и нам конец.

– В пятой было не сильно лучше, – добавил Диллон; его шальная ухмылка вдруг исчезла, а лицо помрачнело. – Вода прибывала, но помпы с ней справлялись. Часть кочегаров двинула наверх, но мистер Хескет потребовал вернуться обратно, чтобы заглушить котлы.

– Он имеет в виду, что нужно было убавить огонь, чтобы сбросить давление пара и избежать взрыва котлов, но так, чтобы при этом оставалось еще достаточно энергии для освещения судна, – пояснил Салливан. – Вот что мы для вас сделали! Мы сохранили свет, чтобы вы со своими неженками-пассажирами могли найти путь к спасению.

– Мне не нужно объяснять, что творилось в машинном отделении, – ответила мисс Стап. – Я родилась в море на лайнере «Уайт стар», которым командовал мой отец. Я всю жизнь провела в море и знаю, что происходит в каждой части судна. А еще я знаю, что разговоры о пожаре ничего не изменят. Уверена, компания уже решила, какой информацией она готова поделиться, и нам лучше доверить это им. Нам нужно только помалкивать и не болтать лишнего.

Салливан почувствовал, как мисс Джессоп сжала его руку. Подняв голову, он увидел слезы в ее глазах.

– Спасибо, – тихо сказала она. – Не думаю, что кто-то еще вас поблагодарит, но вы все – герои. Если бы погас свет, не знаю, что бы мы делали. Но он горел до последнего мгновения, и мы смогли посадить людей в шлюпки. Когда мы отходили, свет еще горел. Думаю, он погас только тогда, когда судно скрылось под водой.

– Да, я так и думал, – кивнул Салливан.

– Конечно, вам с нижней палубы было виднее, – съязвила мисс Стап.

Салливан замялся, понимая, что сболтнул лишнее.

– Не нужно быть на верхней палубе, чтобы понять, что судно уходит носом в воду, – ответил за него Диллон. – Вода все время прибывала, заливая все. Ее было не остановить.

– Пожалуйста, не говорите больше об этом, – замотала головой мисс Стап. – Если будете все время переживать эти события заново, то никогда не сможете забыть.

Салливан вырвал руку из хватки мисс Джессоп.

– Мы не ваши подчиненные, – возразил он. – Так что сами решим, что нам помнить. Вы можете думать, что знаете все лучше нас, но это не так. Все в машинном отделении был героями. Мы оставались внизу, чтобы работали помпы и несчастная калоша могла продержаться на поверхности несколько лишних минут. Чудо, что вообще кто-то из нас выжил, и я не собираюсь это забывать.

Он закрыл глаза, чтобы не видеть окружающие его лица, и, почувствовав, как мисс Джессоп бинтует ему руки, дал волю воспоминаниям.

Становилось ясно, что помпы больше не справляются с прибывающей водой. За водонепроницаемыми дверями Салливан не мог разглядеть, как сильно поврежден корпус. Все они знали лишь то, что могли видеть сами и что говорили им офицеры, – нужно поддерживать работу помп до прибытия помощи, а ближайшее судно от них в четырех часах пути.

Позднее, когда механик Харви спустился вниз, чтобы оценить обстановку, Салливан в тусклом освещении машинного отделения по выражению лица молодого офицера понял, что Харви просто соблюдает формальности. Они не продержатся четыре часа.

– Поднимите крышку люка, я хочу взглянуть на помпы.

Понимая всю бессмысленность затеи, Салливан поднял крышку, а Харви лег на живот и заглянул в люк, под которым судовые помпы еле справлялись с невероятной нагрузкой. Салливану не требовалось быть механиком, чтобы понимать – никакие помпы в мире не помогут удержать на плаву судно, если все воды Атлантики вознамерились заполучить свою добычу.

Присев на корточки рядом с механиком, Салливан уткнулся лицом в ладони, принимая неизбежное. Подняв голову, он увидел бегущего к ним механика Шепарда, кричавшего, что переборки не выдерживают. Тот не заметил, что люк открыт, зацепился за крышку и рухнул на настил. Раздался хруст сломанной ноги.

– Да… Похоже, больше мне уже не бегать, – простонал Шепард.

Салливан, охваченный чувством вины, наклонился над молодым офицером.

– Я помогу вам подняться по трапу, когда потребуется уходить.

– Когда этот момент наступит, времени будет мало, – заметил Шепард. – Судно тонет очень быстро.

Шепард ошибся. Когда наступил тот самый момент, времени не оказалось вовсе, и помочь Шепарду оказалось невозможно. Переборка между пятой и шестой котельными лопнула, и огромная волна захлестнула оставшихся кочегаров. Бичем и Диллон бросились вверх по трапу. Салливан замешкался, вспомнив об обещании, данном Шепарду, но было уже слишком поздно. Шепарда уже смыл поток ледяной воды. Чувствуя, как вода заливает щиколотки, Салливан пополз вверх по лабиринту трапов и лестниц под стоны огромного корабля и крики его пассажиров.

Голос девушки-англичанки донесся до него словно издалека.

– Я принесу аспирин. Он поможет унять боль и сбить температуру.

Салливан бросил на нее рассеянный взгляд. Мыслями он был далеко от Нью-Йорка и своей койки на «Лапландии». Он рассматривал окружавшие его озабоченные лица: мисс Стап, до сих пор преданная своей компании, высокая горничная-англичанка, лицо которой отражало то сочувствие, то борьбу с врожденным презрением к рабочему классу; Диллон и Бичем, которым суждено жить с ужасными воспоминаниями до конца своих дней. Салливан понимал – что бы он ни сделал, прошлого было уже не изменить. Ничто не в силах вернуть к жизни замерзших в ледяной воде людей. Он цеплялся за обломки лестницы, а сотни мужчин, женщин и маленьких детей вокруг медленно умирали, их лица и волосы постепенно покрывались ледяной коркой.

Салливан не нес ответственности ни за «Титаник», ни за выживших после его крушения. Он не мог допустить, чтобы жажда справедливости погубила его. Иного выбора, чем вернуться на «Лапландии» в Англию, у него не было, но задерживаться там он не собирался. Когда «Лапландия» придет в Саутгемптон, он купит билеты на первый же пароход, идущий в Нью-Йорк. Если повезет, то он окажется в море прежде, чем кто-нибудь поймет, кто он такой. Справедливости придется добиваться кому-нибудь другому, а не Эрнесту Салливану. У него была