Нравы времени - Сэйтё Мацумото

Жрецы спустились по каменным ступеням, закатав рукава и подолы одеяний. Первый нес бамбуковый факел. Несколько тысяч черных теней смотрели на него.

Вот один из жрецов в свете красного факела сошел на плоские рифы. Вода доходила ему до колен. Все, кто видел его, наверняка поежились от холода.

Отлив наступил в 2:43.

Жрец, согнувшись, стал срезать водоросли. Он передавал морские дары соседу, который складывал их в белое ведро.

Моления стали еще громче, и дрожащий голос выводил в ночи:

– Все обитатели синего моря, и с большими плавниками, и с маленькими плавниками, и из глубин морских, и с окраин морских, дары наши, что мы почтительно сложили, подобно горам, мирно вкусите…

2

Пляски кагура не прекращались. Огни были потушены, море и суша погрузились во мрак.

Только красный огонь бамбукового факела освещал воду. Жрецы, дрожа от холода, собирали водоросли. После десяти минут в ледяной воде, еще и в февральскую ночь, когда мог пойти мокрый снег, чувства притуплялись. Несколько тысяч черных теней не сводили глаз с церемонии, которая разыгрывалась в проливе.

Проходившие мимо лодки тоже тушили огни. Жители в Данноуре затворили ставни. Исстари считалось, что боги покарают каждого, кто осмелится наблюдать этот ритуал. Даже островки Мандзю и Кандзю в проливе Тёсю, которые были связаны с одноименными божествами, обитающими в святилище, погрузились во мрак. Тьма была поистине как во времена богов.

Жрецы складывали собранные водоросли в белое ведро на камнях. Их белые одеяния казались необыкновенно чистыми. В этот миг создавалось ощущение, что снова наступили древние времена.

Церемония достигла апогея. Заревели волны – да так, будто земля сотрясалась. Многие поэты писали об этом в своих хайку.

Хлад ночи в Мэкари

пробирает аж

до голых колен.

– Рёта

На камне утеса

криво кадка

с водорослями стоит.

– Кубо Хару

Жрец Мэкари —

капли падают

с его одежд.

– Кэйсэцу

Однако эту сцену запечатлевали не только в хайку. Современный мир – мир фотографии. Тут и там загорались вспышки, щелкали камеры. Были среди владельцев и репортеры, но большинство – простые любители.

Фотографировать сам ритуал не разрешалось, но туристы под покровом ночи безжалостно рассеивали мрак вспышками камер.

Минут через десять жрецы подняли ведра, наполненные водорослями, и стали подниматься по каменным ступеням. В толпе раздались аплодисменты. Из храма доносились моления.

Поднявшись, жрецы переложили свежие водоросли в глиняные горшки и стали предлагать их пяти ками, в том числе Тоётама-химэ-но-микото, Хикохоходэми-но-микото, Адзуми-но-исора-но-микото. К водорослям добавили сакэ и закуски из сушеного тунца. И эта часть церемонии тоже была традиционной. Теперь святилище снова озарилось искусственным светом. Зажгли даже фонари на стрехах у главного здания храма.

Снова началось исполнение плясок кагура и ритуальные моления. Шел четвертый час. До рассвета еще далеко.

Однако кульминацией церемонии стали жрецы, которые спускались к морю. После этого люди стали потихоньку расходиться. Начало рассветать, вдалеке показались острова Мандзю и Кандзю.

До конца оставались только участники банкета в храмовой канцелярии, которые пили сакэ, и сочинители танка и хайку.

Автобусы ходили всю ночь. После трех часов их пустили в обратном направлении, от святилища Мэкари к станции Модзи.

Гости на церемонию приезжали не только из Кокуры, Яхаты, Тотабэ и Вакамацу, которые теперь входят в город Китакюсю, но и из Фукуоки, Кувамото и Ойты. Многие, конечно, приехали из далеких Токио и Осаки.

У всех, кто вернулся домой после церемонии, лица были лиловыми от холода. Это оттого, что всю ночь на них дул холодный ветер со стороны моря Генкай.

Восемь утра.

В гостиницу «Дайкити» у станции Кокура прибыл посетитель. Ему было на вид ближе к сорока, и он носил черный плащ с чехлом для фотоаппарата через плечо. В руке держал большой коричневый чемодан. Он пришел пешком, а не приехал на автомобиле.

Горничная встретила его:

– Добро пожаловать.

Отель был перед станцией, поэтому гости часто приезжали сюда рано утром.

– Меня зовут Сюити Минэока. Я из Токио, – спокойно сказал гость. – Я отправлял вам телеграмму.

– Минэока… Да, так точно. – Горничная поклонилась. – Прошу вас, проходите.

– Номер уже готов?

– Да, все готово.

– Благодарю.

Горничной была миловидная девушка лет двадцати двух, с круглым лицом.

Гостя проводили на второй этаж. В номере было две комнаты: одна в четыре с половиной татами, вторая в восемь. Гость вышел из большой комнаты на веранду и выглянул наружу. Перед ним простирался простой сад с фонтаном.

– То есть это задний двор, – проговорил гость. – А спереди выглядит очень роскошно. Что ж, тут должно быть тихо.

Горничная внесла чемоданы и сразу же разожгла огонь в жаровне.

– Благодарю за номер.

Гость сидел рядом с жаровней. Горничная добавила углей в огонь.

– Что вы. Мы все подготовили сразу же, как получили телеграмму.

– Вы меня выручили. Холод здесь просто лютый.

Гость все еще сидел в пальто и, согнувшись, крепко держался за жаровню.

– В поезде было холодно? – спросила горничная, глядя на съежившегося от холода гостя.

– Нет, в поездах же топят. Я с утра до вечера сидел у моря под ветром.

– Что вы там делали?

– Был на празднике в Модзи, там святилище Мэкари.

– А, вот как. – Горничная наконец все поняла. – Сегодня же лунный Новый год?

– А ты местная?

– Да, я из Юкухаси, в пятнадцати километрах от Кокуры, но эту церемонию не видела.

– Да? Я думаю, вы, местные, не приходите, потому что это совсем рядом.

Он приблизил голову к жаровне.

– Всю ночь у моря сидеть наверняка невыносимо.

– Да, ужасней некуда. Спина до сих пор холодная.

– Сделать потеплее?

– Сделай.

Горничная добавила углей в жаровню.

– Комната скоро прогреется. Если бы я знала, то подготовила бы ее заранее.

– Я не мог написать таких подробностей в телеграмме.

– Вы из Токио?

– Да.

– И вы из самого Токио специально приехали в Модзи ради церемонии?

– Именно.

– Ну, это наверняка великолепная церемония.

В словах горничной проскальзывали местные интонации.

– Ты, наверное, думаешь, что я чудак.

– Да, к нам из Токио нелегко добраться. А вы ради этой церемонии в Мэкари проделали такой путь.

– Куда уж.

– Этот праздник так известен в Токио?

– Не очень. Мало кто о нем знает, в основном те, кто интересуется хайку или танка.

– А вы пишете стихи?

– Да, бывает. – Гость потер глаза. – Спасибо, я согрелся. Теперь мне хочется спать. Я всю ночь стоял в толпе.

– Конечно. Вам постелить?

– Стели. Мне нужно выспаться.

– Хорошо, хорошо.