Фабрика звезд по-русски - Дмитрий Серебряков

Возможно, займись Совин иностранными языками, смог бы выучить не один, но мешала лень. Да и надобности не было. Но зато с русским языком все было в порядке. Среди рекламщиков он считался одним из лучших.

Сегодняшнее подведение итогов дня и было связано с этим самым языковым чутьём. Совин уловил фальшь, несоответствия в текстах. Не в своих текстах, в чужих…

В последнее время все московские радиостанции крутили песни поэтессы, композитора и певицы Марины Снегиревой в исполнении некоей Лены Мосиной. Лену явно кто-то, как это сейчас называется, раскручивал. Молоденькая девочка со смазливым личиком. Петь она — в лучших традициях современной российской эстрады — совершенно не умела.

Но на популярность Лены работала трагическая история Марины Снегиревой.

Марина Снегирева, красивая молодая женщина, жила себе в провинциальном тихом Владимире, писала стихи, музыку, записывала свои песни на кассеты. И хотела покорить своим искусством Москву. В дороге машина друзей, с которыми она ехала, перевернулась. Снегирева погибла. Ее похоронили. А вся эта история стала, используя стандартный оборот, достоянием гласности.

Но если бы все было так просто… Началось нечто невообразимое. Газеты все разом стали печатать портреты Снегиревой, стихи, размышления о ней и ее творчестве. О погибшей женщине в одночасье узнала вся страна. Не было такого средства массовой информации, которое не сочло бы своим долгом написать или сказать о Снегиревой хоть что-нибудь. О ней говорили одноклассники и родные, близкие и дальние. Целыми полосами печатались фотографии: Марина в младенчестве, Марина в подростковом возрасте, Марина с гитарой у костра, Марина с женихом у машины.

В публикациях было множество нестыковок и несуразностей, а порой и прямо противоречивших друг другу фактов. Однако никого это не смущало.

О необычайном таланте Марины Снегиревой рассуждали звезды эстрады. По телевидению показали концерт в память о трагически погибшей поэтессе и композиторе. Сама Великая Певица даже исполнила одну из песен Снегиревой. Могила ее стала местом паломничества неуравновешенных подростков обоего пола. Такое паблисити не снилось, похоже, даже самым именитым западным звездам, периодически наезжавшим с концертами в бывшую Страну Советов. Всей этой вакханалией явно кто-то умело дирижировал…

На взгляд Совина, стихи Снегиревой не были ни гениальными, ни даже просто талантливыми. Разве только чуть-чуть выше обычного уровня заполонившей эфир русской попсы. Был, правда, этих стихах свой стиль. Эдакий трагизм с желанием (и, надо отдать должное, некоторым умением) выдавливать женскую или подростковую слезу. И Совин не сомневался: песни Снегиревой нашли бы поклонников. Если бы ей удалось пробиться на эстраду…

Но ей не удалось. И сейчас ее песни исполняла Лена Мосина. Вышел компакт-диск, на котором Лена записала песни на стихи Марины Снегиревой. Диск «раскручивался» всеми музыкальными станциями и расходился быстро. Тиражи — большей частью пиратские — допечатывались и вновь расходились: кто-то зарабатывал на этом огромные деньги. Шли разговоры о том, что Мосина записывает второй компакт с песнями Снегиревой. И три вещи с будущего компакта уже звучали в эфире. Только Совин очень быстро понял, что это уже не стихи Снегиревой…

Совин попсу не любил, считая ее чем-то вроде печально известной «МММ»: людей беззастенчиво обманывали, выдавая явный суррогат за произведение искусства. Но по долгу службы приходилось слушать эфир, в том числе и конкурирующие станции. И хочешь не хочешь, а песни назойливо лезли в уши. А что касается песен Снегиревой, то Дмитрий просто хотел понять природу широко разрекламированного «таланта» и оттого специально прислушивался. Он быстро почувствовал стиль и язык Снегиревой. И поэтому насторожился, когда зазвучали песни со второго компакта. И понял: тексты песен со второго диска перу Снегиревой не принадлежали, их написал кто-то другой…

Сначала Совин это просто почувствовал. Потом вслушался и убедился окончательно: писала не Снегирева. Произвести профессиональный лингвистический анализ да ещё с криминалистическим уклоном Совин не сумел бы. Потому что просто не знал, как это делается. Но ему это было и не нужно. Хватало уникального языкового чутья. Ему Совин верил безоговорочно. Тем более что за свои сорок три года не раз имел возможность убедиться, что это чутьё его никогда не подводит…

Печатное слово и смотрится, и читается по-другому. Несмотря на занятость, Совин не поленился и набрал тексты песен с первого и второго компакта на компьютере. Распечатал, почитал вслух, посмотрел на рифмы, на слог. И еще раз убедился: Марина Снегирева не сочиняла песни, которые должны были выйти на втором диске и которые ей приписывались….

На свете, а в особенности в нынешней российской действительности, много несправедливого.

Грабеж, обман, насилие, увы, не редкость, а норма. Озверевшие — другого слова Совин не смог бы найти — люди делали деньги всеми возможными способами. «Крыши», «наезды», «разборки», заказные убийства, скандалы и грязные махинации в высших эшелонах власти стали нормой. Закон не работал. Милиция, как выразился один высокий чин, «отслеживала» бандитские группировки. Но почему-то именно отслеживала, а не боролась. Или боролась не очень активно. Случаи, когда милиционер получал деньги от государства и от бандитов, не были редкостью. Нормальные люди перестали видеть в милиции защитников. Все это было противно, но приходилось привыкать. И терпеть.

Совин всегда был спокойным человеком, но такой способ зарабатывания денег, каким стал обман со стихами Снегиревой, его буквально взбесил. Это не был грабеж. Это было нечто гораздо худшее: деньги делались не просто на крови — шла совершенно грязная спекуляция на памяти погибшего человека…

* * *

С этими мыслями Совин вылил в раковину остатки чая, сполоснул кружку и отправился спать.