Антиловушка - Андрей Воронин

Леонов был уверен, что Николай Хининов - сумасшедший, маньяк-взрыватель, для которого работа стала болезнью. Он слишком хорошо помнил, как Хининов с огнем в глазах рассказывал об идее человека-бомбы.

Но врачи из комиссии судебно-медицинской экспертизы, по-видимому, считали иначе. То ли взрывателю удалось обмануть комиссию, то ли нужда была в дармовом труде такого профи, как он. Хининова признали вменяемым и осудили на пятнадцать лет строгого режима.

Передряга, в которой побывали Сергей и Марина, настолько сблизила их, что скорой свадьбе никто в саперном отряде не удивился. А спустя год Марине пришлось покинуть любимую работу - нужно было воспитывать дочку Дашеньку. От грозящего безденежья Леонов сбежал в отдел милиции, хоть и понимал, что работа эта неблагодарная и большой любовью и симпатией у населения не пользуется. Но кормить семью необходимо.

Сергей, действуя по своей старинной, еще в "Святогоре" отработанной методе, заставил уважать себя не только местную пацанву, но и матерых "урок". Известный подольский авторитет Папа Карло уже подумывал о том, как бы пришить нахального мента, но понимал, что вряд ли его братва с таким делом справится. Казалось, жизнь налаживается и бьет ключом. Но, к сожалению, оказалось, что если и бьет, то все по голове...

Началось все с того, что рано утром уборщица самого известного в Подольске казино взялась, по обыкновению, за уборку туалетов - почему-то это были самые "чистые" площади во всем казино и служили "теть Лизе", как ее называли работники заведения, своеобразной разминкой перед основной работой.

В женской половине туалета, небольшой, всего на три кабинки, со стенами облицованными импортной кафельной плиткой с причудливыми узорами она набрала из-под крана воды в ведро, привычно и ловко отжала губку на металлической швабре, а когда подняла глаза, лицо ее вдруг исказилось, она вскрикнула, швабра выскользнула из рук и со звонким лязгом ударилась о гладкий пол.

У крайней кабинки, у окна, прислонившись спиной к батарее отопления, на полу сидела девушка. У нее были выпучены глаза, розоватая пена засохла вокруг приоткрытого рта, руки раскинуты врозь. Но ужаснее всего было лицо девушки. Между синими под перламутровой помадой губами весь в розоватой пене торчал маленький темный комочек. Кому и зачем понадобилось убивать символ казино, было совершенно непонятно!

Несколько секунд уборщица таращилась на кошку, на задушенную девушку и, наконец-то поняв, что перед ней труп человека, дико взвизгнула, попятилась, споткнулась о порожек, отделяющий туалет от небольшого фойе с зеркалами, и только затем повернулась и побежала наверх.

Сердце у нее отчаянно колотилось, а перед глазами стояла завернутая набок голова девушки со следами то ли размазанной помады на щеках, то ли крови и маленькие птичьи лапки в золотых колечках, торчащие изо рта жертвы.

В казино еще никого не было, поскольку первые посетители появлялись только после двенадцати дня, а вахтер, дежуривший в эту ночь, с разрешения уборщицы пошел в киоск покупать газеты, предварительно заперев казино на ключ.

Уборщица, стоя у парадной двери, справилась с первым испугом, дождалась вахтера, дородного седовласого мужчину, и сообщила ему об увиденном.

- Чегой-то ты говоришь?! Какой труп? Какая птица? - пробормотал вахтер, бросил газеты на подоконник, запер парадную дверь казино и уставился на уборщицу.

- Истинный бог, те говорю, неживая девка в женском туалете! - скороговоркой тараторила уборщица. - И Никуша наш казиновский изо рта торчит...

- Ну так я сейчас вызову милицию, - отвечал вахтер. - Раз неживая, что поделаешь?

Уборщица боялась, что вахтер позвонит в милицию, так и не взглянув на найденную в туалетной комнате мертвую девушку. Вдруг уборщице показалось, что виденное там, внизу, ей причудилось.

- Степаныч, идем посмотрим... - сказала уборщица вахтеру. - Милицию пока не вызывай, идем посмотрим, а потом уж и вызовем... А птица-то изо рта торчит... Никуша наш...

- Ходить еще, - заметил Степаныч, - раз труп, значит, нужно звонить в милицию. И при чем тут птица?