Шпион против майора Пронина - Арсений Замостьянов

— Так и знал. Так и знал, что вы будете нос воротить.

— Да нет, ты действуешь правильно. Теперь нужна полная информация по Ананьеву. Он ведь, наверное, не в первый раз встречается с этим немцем. Про Ананьева я должен знать все.

— Слушаюсь! — Железнов снова просиял. Молодой, его и бессонница не берет, и сонливость…

Значит, Дитмар. А если Ковров спросит, эдак проницательно заглядывая тебе в глаза: а кто похитил коды с Телеграфа? Эх!…

Ковров себя ждать не заставил. Вызвал Пронина незамедлительно.

— Ну, что! — Он азартно потирал руки. — Отличился твой Железнов, отличился. Раскрыли логово. Поздравляю!

— Тебе уже доложили…

— Да уж, пока еще мне докладывают. Извини. Как фамилия этого немчика?

— Дитмар.

— Брать. Только брать. Я хочу ему в глаза поглядеть в этом кабинете. Знаю, у тебя сейчас найдется сто причин, чтобы медлить, хитрить. У тебя гигантомания, а нам нужна маленькая, но верная польза. Так что никаких журавлей в небе. Мне синица нужна в руке! Синица — Гитмар, то бишь, чтоб его, Дитмар.

Начинается! Пронин уже привык каждый раз заступаться за шпионов, оттягивать аресты… Пикировки с Ковровым стали ритуалом. Но на этот раз комиссар был настроен серьезно.

— Узнаю коней ретивых… Снова — не трогать, выжидать… Нет у тебя аргументов! И козырей нетути. Чем ты можешь похвастать в расследовании по Телеграфу? Да я тебя мог бы под домашний арест отправить. Доносец-то имеется!

— Я пойду к наркому. Арестовывать Дитмара нельзя. Как ты не понимаешь, что нам подбрасывают наживку…

— Дурак ты, Пронин. Седой, а без гармошки. Ты себя посадишь, если не посадишь этого Гитлера. Я-то бумажку похоронил, но это не единственный донос на тебя… И не все они ко мне попадают. А ты даешь повод своим врагам: посмотрите на него, он двурушник! Он проваливает телеграфское дело. А вот и сигнал на него. В кандалы Пронина!

От слов Коврова Пронин только становился упрямее.

— Я веду дело. Мое мнение: арест Дитмара — вредительство. Об этом я и доложу товарищу наркому.

— Через мою голову? Руки выкручиваешь? Ну, давай, иди, записывайся на прием. Предаешь дружбу. Учти: останешься совсем один — никто тебе не поможет, когда майору Пронину, любимчику Берия, начнут отпиливать голову. Да что там говорить. — Ковров нервно махнул рукой и заорал секретарше — хрипло, истошно:

— Почему чай холодный?!

Иногда надо уметь подчиняться не только против желания, но и против логики расследования… Пронин возглавил группу захвата Дитмара и Ананьева. Рядом с ним ехали Железнов и Кирий. Кирий уверенно вел «эмку» по гололеду, не сбавляя скорости. За ними едва поспевал второй автомобиль — с младшими чинами. Уже тридцать часов сержант Микита Апенченко продолжал слежку за Дитмаром. Двадцать минут назад он сообщил: Дитмар и Ананьев собрались ужинать в ресторане «Встреча» — в лучшем люберецком заведении такого рода. Пронин не раз проводил время в Люберцах, там ему доводилось и обедать. «Встреча» была вне конкуренции, а за тамошние беляши Пронину всегда хотелось пожать руку шеф-повару и расцеловать поварих! Подденешь вилкой — весь обрызгаешься горячим соком. А мясо эдакое нежное — наверное, в гастрономическом раю такое подают. А запах промасленного жареного теста, от которого голова кружится, воспаряет к горним высотам кулинарии… Два таких беляша да стакан крепкого цейлонского чаю — и ты сыт. Хорошо бы, конечно, предварительно исполнить увертюру рюмкой водки… Только хочется снова и снова уминать беляши — уже не сытости для, а чревоугодия ради.

— Видел бы меня сейчас Овалов, писатель наш дорогой! — Пронин подмигнул Железнову. — Не все в жизни получается по-пронински. Иногда приходится идти на самые глупые компромиссы. Арест Дитмара — это вредная глупость, но я на нее пошел.

— Я читал книгу Гитлера «Моя борьба». Вот он воспевает бескомпромиссность, — сказал Железнов.

— И он проиграет. Загубит и свое дело, и свою страну. Не только потому, что национализм — это путь в тупик, это бой, который невозможно выиграть. Но и потому, что хочет быть бескомпромиссным.

— Вы просто гений — парадоксов друг, Иван Николаич.

Вот и показались двухэтажные люберецкие кварталы. Черная «эмка» остановилась возле отделения милиции. Там Пронина ждали.

— Телефон, товарищи, срочно телефон.

Румяный милиционер подвел Пронина к телефону, услужливо налил кофе. Через мгновение Пронин уже слышал визгливый голос:

— На проводе Ковров!

— Мы на месте. Что передает Апенченко?

— Они оба в ресторане. Ананьев три минуты назад заказал мясной суп. Сидят у окна за третьим столиком, если считать от двери. Настроение у них веселое. Апенченко о чем-то рассказывает, Дитмар заливисто хохочет.

— Понятно. Представляю, как он захохочет через пять минут. Мы в двух шагах от «Встречи».

Кирий вошел в ресторан через кухню. Встал с беззаботным, пьяноватым видом за спиной Дитмара. Два молодых чекиста из второй машины подошли к Ананьеву и завели с ним разговор: «Как проехать в больницу?» Тут-то и появились Пронин и Железнов. Пронин с улыбкой приближался к Дитмару. Немец дернулся, попытался вскочить, но на плечах у него уже лежали ручищи Кирия. Долговязый тощий Дитмар сразу ссутулился, осел… Разоруженного Ананьева чекисты уже вели к машине.

— Сдайте оружие, друг мой, — сказал Пронин по-немецки.

Дитмар без промедления выложил на стол пистолет и кастет.

На обратном пути «эмку» вел Железнов. А Кирий расположился на заднем сиденье в обнимку с Дитмаром.

— Как вам Люберцы? В этот городок редко заезжают туристы, но колорит заводской провинциальной России здесь налицо, — говорил Пронин. — А как вам местная кухня?

— Отличные беляши.

Первый же допрос обрадовал Коврова. Группа Дитмара готовила террористические акты против руководства Генштаба. Их задача — обезглавить Красную Армию перед войной. Значит, гитлеровское руководство наплевало на пакт и точит зубы на СССР… Тем же вечером нарком доложил об этом Сталину.