Детектив Киёси Митараи - Содзи Симада

завтра. Мест тех я не знаю, так что сначала изучу обстановку, а дело – как получится, может, и придется перенести на несколько дней. Если мой план до конца не сработает и я окажусь в лапах полиции, значит, это будет последняя запись в моем дневнике.

26 декабря (понедельник)

В этот раз не получилось.

Начну с начала. 25-го, в десять утра, на вокзале Синдзюку под порядком надоевшие «Jingle Bells» сел в поезд на линии Тюо. Вечером уже был в Хиёси. В пути хорошо поспал.

Я выбрал воскресенье, рассчитывая, что в этот день пассажиров будет больше. И угадал. Городок оказался больше, чем я думал. В станционном туалете переоделся в синий, не бросающийся в глаза джемпер. Изучив на информационном щите перед станцией план окрестностей, нашел автобус до Кайды и сел в него. В сумке у меня лежал нож.

Снега не было, хотя поля уже покрылись тонким белым покрывалом. В автобусе меня никто не рассматривал, значит, я особо ничем не выделялся. На мое счастье, в Кайду автобус прибыл, когда уже смеркалось.

Отыскать нужный адрес – Дзихигасино, 1307 – оказалось непросто. Это тебе не Токио, подумал я. Пришлось порядком поплутать, то и дело сталкиваясь с кем-то из аборигенов. Местечко, против ожиданий, оказалось весьма оживленным. Было холодно. Крестьянские дворы расползлись по обширной территории, и пришлось долго бродить от дома к дому, проверяя таблички с фамилиями владельцев. Не обращаться же в полицию, чтобы показали дорогу к дому, где я намереваюсь совершить убийство…

Белую керамическую табличку с надписью: «Котаро Ямаути» я обнаружил уже ближе к ночи. Она красовалась при входе в большой, крытый соломой деревенский дом. Я немного удивился, увидев на табличке имя того самого человека, которого искал. К тому времени я уже так пал духом и промерз до кончиков пальцев, что еле брел. Действительность получалась совсем не такой, как мне представлялось в Токио.

Яркий лунный свет отражался от покрывавшего землю снега; было светло, почти как днем, и очень тихо. Ночь будто впитывала в себя все звуки и тени. Обойдя дом Ямаути, я обнаружил примыкающий к нему амбар. Мне повезло – из ближнего к амбару окна лился свет и слышались голоса. Я втиснулся в щель между домой и амбаром. Снег под ногами подмерз и затвердел. Следов от моих ног на нем не оставалось. Стояла тишина, и можно было разобрать каждое слово, доносившееся из дома. Человек, которого я принял за Ямаути, говорил так громко, что напрягать слух не было необходимости.

Как я понял, Ямаути разговаривал с женой и взрослой дочерью. Еще один голос, старческий, видимо, принадлежал его матери. Ямаути разговаривал во весь голос, смеялся. Человек – душа нараспашку.

Что же делать? Не могу же я его порешить на глазах у семьи или всю их компанию перерезать. Спать он наверняка пойдет с женой. Единственный вариант – напасть, когда он будет на улице, один.

И тут я услышал интересную вещь.

Говорили жена и дочь Ямаути: 31 декабря в храме по соседству будут отмечать проводы уходящего года, и женщины, все втроем, должны пойти туда, чтобы помочь организаторам. Ямаути решил побыть один. Женщины сказали, что уйдут после обеда и пробудут в храме до шести утра 1 января.

«Отлично!» – подумал я и решил, что надо уходить. Но ноги буквально онемели от холода, отказывались подчиняться, и я невольно привалился к стене амбара. Послышался громкий скрип, голоса стихли, и я схватился за лежавший в кармане нож. Через несколько секунд разговор возобновился. Я стоял весь мокрый от пота.

Автобусы, разумеется, уже не ходили, пришлось идти до станции пешком. Ни много ни мало – три часа.

Я решил, что на сегодня хватит, и, посмотрев на станции расписание, нашел поезд до Нагои. Он отправлялся в пять минут пятого. Из Нагои полно поездов в Токио. В Нагое я пересел на линию Токайдо и вернулся домой.

Эта ночь совершенно не подходила для выполнения моего плана – меня видели слишком много людей. Наверное, на обратном пути надо было где-то затаиться в ожидании, пока на станции прибавится пассажиров. Но встречать одному снежный рассвет, даже имея такую штуку, что лежала у меня в сумке, – дело не простое. Холод зверский, можно отдать концы. Интересно, после того как я убью Ямаути, будет по-другому?

Так или иначе, диспозиция мне понятна. Дело свое я сделаю как надо.

1 января 1978 года (воскресенье)

Я убил Ямаути.

2 января (понедельник)

Расписывать нечего. Есть результат, и этого достаточно. К чему вообще все эти записи? Ведь, кроме меня, их никто не прочитает. Я убил человека, и какой толк от того, что я стану расписывать в тетрадке, как это сделал.

4 января (среда)

И все же в память о Тикако я напишу, как все было.

Поскольку диспозиция была ясна, я выбрал поезд, который прибывал в Хиёси вечером. Попутчиков оказалось более чем достаточно, так что на этот счет можно было не беспокоиться. В туалете я переоделся в джемпер и, выйдя на улицу, сел в автобус. Там тоже пассажиров хватало. Все как в прошлый раз, с той лишь разницей, что теперь я приехал поздно и все проходило куда более гладко.

В Кайду автобус прибыл по расписанию – в одиннадцатом часу. В это время людей на улице уже было мало, и я добрался задами до дома Ямаути, по пути никого не встретив.

Шагая по промерзлой тропинке, вдруг вздрогнул: как же я буду убивать его ножом? Нож – такая штука, к нему привычка нужна… Смогу ли я свалить Ямаути одним ударом? Не уверен. Вряд ли противник станет безропотно дожидаться, пока его убьют, и тихо умирать, если я его раню. Начнет цепляться за меня в отчаянии, громко кричать… Не говорю уж о том, что у этого якудзы есть опыт военной службы и он побывал во всяких переделках.

Я остановился в рощице за домом Ямаути и ломал голову, что делать, – и тут увидел на снегу металлический штырь сантиметра три в диаметре. Один конец заостренный, другой согнут крючком, чтобы к нему можно было привязать веревку. Я надел перчатку и взялся за крюк. Тот хорошо лег в ладонь. Штырь показался мне удобным оружием, которое благодаря крюку хорошо держалось в руке, когда я махнул им несколько раз. Об отпечатках пальцев можно особо не беспокоиться, хотя в таком деле осторожность лишней не бывает.

Я сунул нож за пояс и со штырем в руке осторожно подошел к