Современный зарубежный детектив-10. Компиляция. Книги 1-18 - Дэн Браун

Йен подошел ближе, его шаги были тяжелыми, а дыхание – ровным и спокойным. Он наклонился, и их лица оказались буквально в нескольких сантиметрах друг от друга. Вивиан почувствовала его дыхание на своей коже, и ее сердце стало биться быстрее.

– Но учти, – его голос прозвучал как ледяное предупреждение, – если ты попытаешься сбежать, я догоню тебя. А снаружи лес, который я знаю как свои пять пальцев.

Ее сердце пропустило удар. Лес. Все, что Вивиан могла представить, – это безжалостное пространство, в котором она, не зная маршрута, не будет иметь ни единого шанса на выживание. Она кивнула, чувствуя, как горло сжимается от страха. Каждое его слово было угрозой, и Торн понимала, что она для него всего лишь игрушка.

Йен, не отрывая взгляда от ее лица, достал ключ. Вивиан почувствовала, как его пальцы легко обхватывают металл наручников, и с каждым его движением ее руки, наконец, освобождались. Сначала было только облегчение – наручники больше не сковывали ее движения, и руки свободно опустились вниз. Но с этим освобождением пришло и чувство уязвимости. Теперь ей было еще сложнее контролировать свою реакцию на все, что происходило.

Йен открыл наручники, и с этим жестом все стало еще более реальным, чем раньше. Вивиан осознавала, что теперь она не будет просто связана. Теперь она была в его власти по-настоящему.

Он стоял рядом, его взгляд был как будто все тот же – холодный, рассудительный и немного насмешливый. Но это была не насмешка, это было осознание того, что она зависела от него в этот момент, и Йен наслаждался этой властью.

Вивиан, освобожденная, сделала несколько шагов, но тут же ощутила, как напряжение в ее теле отступает, заменяясь слабостью. Она дрожала, но старалась скрыть это, не показывая Йену, что уязвима. Она знала, что любой неверный шаг может стоить ей жизни.

Йен стоял, наблюдая за Вивиан, как хищник за своей добычей. В его взгляде не было ни намека на усталость или сочувствие – только холодная уверенность. Он знал, что держит ее в руках, что ее каждый шаг, каждая попытка сделать что-то, будет под его контролем. Он наблюдал, как Торн пытается освободиться, как ее тело, освобожденное от наручников, все равно остается сдержанным, как будто каждое ее движение просчитано, каждое ее желание быть свободной все равно попадает в ловушку его власти. Йен словно щадил ее, давая мнимую свободу, предоставляя иллюзию выбора, но на самом деле Торн была совершенно зависима от него.

Вивиан, чувствуя это, держалась за стену, как за единственную опору в этом мире. Ее ноги дрожали, и каждый шаг отдавался болезненной слабостью, как будто ее тело не справлялось с нагрузкой. Она направилась к двери, прижимаясь к холодной поверхности, словно это было единственное место, где она могла найти хоть какое-то укрытие от его взгляда.

Сердце Вивиан колотилось, каждый вдох был тяжелым, будто воздух давил на грудную клетку. Она знала, что Йен наблюдает за каждым ее движением, и, хотя он не проявлял явной агрессии, ощущала, как его глаза следят за ней, как его присутствие наполняет пространство. Вивиан добралась до двери, почти вбив свои пальцы в холодный металл, и открыла ее с такой поспешностью, будто боялась, что в любой момент Йен может сорваться.

Когда она оказалась внутри, поспешно закрыла дверь за собой, пряча глаза от его взгляда. Комната была тесной и мрачной, но Вивиан не обращала внимания на детали. Внутри было только одно – душ. Ее тело горело от усталости, от боли и страха, и ей нужно было хоть немного облегчения, хоть небольшая пауза, чтобы собраться.

Она не успела даже расслабиться. Закрыв глаза, Вивиан почувствовала, как слезы подступили к глазам, но не могла позволить себе дать волю чувствам. Ощущение одиночества, уязвимости и безысходности захлестывало ее с головой. Она сжала зубы, чтобы не заплакать, и сделала несколько глубоких вдохов, пытаясь восстановить контроль.

Но даже здесь, в уединении, ее не покидало чувство, что Йен где-то рядом, что его тень продолжает висеть над ней.

* * *

– Ешь, – приказал Йен.

Он сидел напротив, наблюдая за каждым ее движением. Его взгляд был безжалостным, а поведение – будто бы спокойным, но внутри все кипело, как в котле.

После душа Вивиан села за стол, но ни о каком аппетите не было и речи. Вся эта ситуация, вся боль, все напряжение оттого, что она оказалась в ловушке, и каждый ее шаг, каждый ее выбор, даже если он казался независимым, – все это было уже частью игры, которую вел Йен. Ей было тошно, и не только от запаха пиццы, но и от самой идеи обеда в этой комнате, в которой не было ничего нормального. Вивиан закрыла глаза, пытаясь сосредоточиться и не дать эмоциям взять верх, но ее тело реагировало на все остальное – на внутреннюю боль, на физическое истощение.

Тем не менее она заставила себя взять кусок пиццы, ощущая, как он распадается во рту, сухой и безвкусный, словно в ее горле застрял камень. Вивиан прокашлялась, пытаясь не выплюнуть все обратно, и медленно откусила, но ее желудок сопротивлялся. Он был пуст, как сама ее жизнь в этот момент.

Йен не отводил глаз. Он сидел неподвижно, как статуя, наслаждаясь ее борьбой с собой, с ситуацией, с тем, что она не могла контролировать.

– У меня болят раны. Мне нужно поменять бинты, – сказала Вивиан, указывая на свои предплечья, где от его жестоких рук остались следы. Она не могла больше скрывать, что ей больно, но одновременно пыталась сохранить достоинство, не поддаваясь на его провокации. Вивиан не хотела выглядеть еще более уязвимой, чем она уже была.

Йен лишь хмыкнул, как если бы он знал, что она ждет чего-то большего. Но вместо этого произнес:

– Ешь. – Этот приказ был как последний гвоздь в ее гробу, ее страдания и боль стали чем-то второстепенным, как часть общего сценария, который он выстроил для нее.

Вивиан нервно выдохнула, ощущая, как высохший кусок пиццы застревает в ее горле. Она давилась, пытаясь проглотить, но ее тело, усталое и ослабленное, не слушалось. Раны на ее руках, которые он оставил, напоминали о том, что ее жизнь была в его власти. И каждый его взгляд, каждое его слово – это было давление, которое невозможно сбросить.

Йен откинулся на спинку стула, его взгляд стал немного отстраненным, словно мужчина с удовольствием размышлял над тем, что вот-вот скажет.

– Мой отец