Кокон - Валерия Минц

— «Мотылек»? — Джеймс негодующе фыркнул. — Неужели у них фантазии на что-то получше не хватило?

Митчелл гоготнул.

— Ага, я тоже их креативность оценил, — Билла, кажется, это скорее забавляло. — Правда, почему «Мотылек», я так и не понял. Уж если они хотели намекнуть, что обе жертвы были проститутками, могли бы и другое имя подобрать… Ультрафиолетовая лампа, например?

Билл снова усмехнулся своей шутке. Джеймс лишь бросил газету на стол, словно она обжигала пальцы. Прозвище «Мотылек» звучало почти издевательски. Это не просто имя, это ярлык на его неспособности поймать убийцу. Он ощутил, как холодный ком поднимается из груди к горлу, но подавил это чувство. Сейчас нельзя показывать слабость.

— Ладно, перестань уже хмуриться, Джимми, — добавил Билл. — Пусть себе развлекаются, в кои-то веки им такое веселье перепало.

— Если бы только не мешались под ногами… — Джеймс пропустил мимо ушей несмешливое сокращение своего имени. — Есть какие-то подвижки с поиском машины?

— Кроме того, что мы выяснили, что, скорее всего, это был пикап — ничего. Но сегодня пришли данные, следы в лесу и у парка совпадают.

Он показал результаты экспертизы Джеймсу, но тот был слишком уставшим, чтобы вникать в это, а потому лишь пробежался глазами по листкам.

— Ну а у тебя что нового?

Вопрос вызвал у Сэвиджа закономерный тяжелый вздох. Детектив протер глаза пальцами, прогоняя сонливость. Бессонные ночи уже сильно сказывались на нем, и никакой кофе не помогал держать его в тонусе.

Вторая жертва, Шерил Мэйн, на первый взгляд, никак не была связана с Нелли. Но правда о ней вскрылась куда быстрее, чем о мисс Уильямс. В отличие от последней, Шерил, более известная как «Энджил», не скрывала свой род деятельности. Родственников в Эйберсвуде у нее не было, кроме старой бабки, за которой Шерил ухаживала. Стоило миссис Мэйн узнать печальные новости о судьбе ее единственной внучки, у старушки прихватило сердце и последние две недели она провела в больничной палате.

Было решено оставить женщину под наблюдением врачей, учитывая, что возвращаться ей было не к кому, а сама она, хоть и выглядела достаточно крепкой для своих семидесяти пяти, уже была не в состоянии содержать себя. Она и передвигалась то с трудом…

— Шэри была такой милой, такой доброй девочкой… — плакала старушка, когда Джеймс и Билл пришли допрашивать ее. — Какой изверг забрал ее у меня… Пусть Господь покарает это чудовище. Как же я буду без нее, я растила ее как дочь…

— Вы знаете, кем работала Шерил? — осторожно спросил Билл.

— Конечно, — уверенно заявила она, протирая влажные глаза платком. — Она подрабатывала в круглосуточном магазине на Ривер-стрит. Тот, который в старом индустриальном районе, за рекой.

Офицеры переглянулись и едва заметно кивнули друг другу. Пожалуй, лучше пожилой женщине не знать правды о собственной внучке. Такого она может и не пережить…

Как и Уильямс, Шерил бо́льшую часть времени проводила в «Норсвуд плейс». Мотель был будто живым воплощением того, как далеко может зайти человеческое отчаяние. Облупленные стены и грязные окна были лишь дополнением к маленьким обшарпанным комнатам, которые, казалось, никогда не убирали. Все здесь было пропитано запахом ошибок, которые больше не исправить.

Администратор отеля, мадам Гонзалес, пышная женщина средних лет, как знал детектив, была и хозяйкой борделя, который она устроила в стенах «Норсвуд плейс». Разумеется, будь у полиции официальные доказательства ее причастности, она давно оказалась бы за решеткой. Но косвенные улики и наличие залога позволяли этой женщине спокойно разгуливать на свободе и продолжать свою незаконную деятельность.

— А-а-а, офицеры, — стрельнула она взглядом, как только Джеймс и Билл показались в дверях. Она привстала, опершись о стойку, демонстрируя декольте. На лице расцвела лукавая улыбочка. — Надеюсь, в этот раз вы пришли отдохнуть и развеяться? Для вас наши двери всегда открыты.

— Да я скорее откушу себе руку, чем проведу ночь в этом клоповнике, — буркнул Билл, стараясь лишний раз не трогать здесь ничего, даже этим спертым воздухом он будто не хотел дышать. Брезгливость и чистоплотность ему не позволяли этого.

Джеймсу тоже было неприятно находиться в этом месте, и он мечтал как можно быстрее покинуть злосчастный отель. И, желательно, получив ответы на свои вопросы.

— Увы, миссис Гонзалес…

— Предпочитаю, чтобы меня называли «мадам».

-…Мы тут по делу и хотели бы, чтобы вы пояснили нам некоторые детали, — Сэвидж намеренно пропустил ее просьбу мимо ушей.

Обрюзгшее лицо тут же помрачнело, словно с него стекла венецианская маска.

— Что вам еще надо? — отозвалась она резко, отбросив всякую приветливость и заискивание. — Вы и так перевернули мотель сверху донизу, постояльцев распугали. Какие еще улики вам нужны были? Сразу предупреждаю — после того обыска мы уже провели уборку номеров, и если что-то было, то ничего не найдете.

Джеймс очень сомневался в этом, оглядывая покрытую пылью и грязью мебель, однако воздержался от едких замечаний. Сейчас ему нужно было только допросить ее.

— Мы, кажется, просили, чтобы вы подняли записи о постояльцах, — напомнил Билл.

Гонзалес недовольно стрельнула глазами.

— Да, было такое... — она достала из ящика стола книгу учета. Раскрыв, она развернула ее и подтолкнула ближе к полицейским. — Тут все записи о постояльцах за прошедшие два месяца. Если необходимо, можете сделать копии.

Джеймс быстро пролистал страницы. В который раз мелькнуло имя Нелли Уильямс, а вот Шерил значилась только под своим псевдонимом. «Поэтому то я и не увидел ее сразу», — понял Джеймс. Он недовольно посмотрел на мадам, но та даже и бровью не повела.

— Что-то не так, офицер?

— Будьте добры, копии, — детектив скрежетнул зубами.

Как только заветные бумаги оказались у них, полицейские поспешили покинуть «Норсвуд плейс».

И вот сейчас, сидя в своем офисе, среди гор папок с бумагами, разбросанных по поверхности фотографий, записей и карт, Джеймс снова просматривал смазанные на плохом принтере копии, где корявым почерком в столбец были записаны имена и даты. Разумеется, раз Шерил записывалась под своим псевдонимом, то и постояльцы могли использовать фальшивые имена. Гонзалес не слишком-то следила за этим — все пометки она будто делала для себя, а не для бухгалтерского отчета.

Мисс Мэйн работала с куда большей регулярностью, чем ее коллега по несчастью. Выходной она брала раз в два