Современный российский детектив - Анна Майская

поделать, о бедной женщине некому было позаботиться, – вздохнул мой собеседник. – Она умерла, и вдруг оказалось, что о ней некому позаботиться. Ее отец отбывает наказание в колонии…

– Да, я знаю об этом.

– И получилось, что ни родных, ни близких. Полное одиночество, – вздохнул Андрей Михайлович.

И оба они – он и его супруга – посмурнели лицами. Я снова обнаружил, что совершил бестактность. Мои гости не были старыми людьми, а все-таки возраст у них такой, когда люди уже начинают задумываться о вечности, и смерть для них не выглядит такой далекой и неосязаемой, как в юности. И все-таки я хотел продраться через эту их выглядевшую стариковской меланхолию к истине.

– Вы ведь наверняка знали Веронику Лапто, – сказал я.

– Разумеется, – подтвердила Нина Николаевна.

– А она никогда не упоминала в вашем присутствии о том, что хотела бы быть похороненной в Горюшкине?

Мои гости воззрились на меня с таким неподдельным изумлением, что было понятно без слов – я со своим предположением попал пальцем в небо. Но это им так казалось, потому что лично у меня все-таки были кое-какие основания думать так. Я взял с полки написанную Арсением Арсеньевичем Дворжецким книгу и раскрыл ее на нужной странице. С портрета на нас надменно смотрела графиня.

– Это Наталья Александровна Воронцова, – сказал я. – Та самая графиня, которая жила когда-то здесь в своем имении. А в соседнем имении, в Горюшкине, тогда жил человек, который безумно любил Воронцову. Фамилия его была Ростопчин. Его любовь была так сильна, что он покончил с собой, когда узнал, что Воронцова утонула и ее больше нет.

Кажется, я в очередной раз смог изумить супругов. Наверное, не ожидали они, почти уже укоренившиеся здесь жители, таких познаний в области истории и краеведения от меня, бывающего в Воронцове лишь наездами.

– Сведения точные, – заверил я их. – Я разговаривал со специалистами. И вот теперь какая получается картина. Вы это платье на графине видите? – кивнул я на портрет. – Приметное очень платье. Его ни с каким другим не спутаешь. И знаете, где я видел точно такое? На фотографии мертвой Вероники. Когда ее тело достали из графского пруда, на ней было вот это платье. А после всего этого Веронику еще и хоронят в Горюшкине, на бывшей земле графа Ростопчина. Какая-то странная, даже мистическая прослеживается связь. Что за странные совпадения? Почему? Откуда? Я поэтому и спросил у вас – не слышали ли вы от Вероники чего-нибудь такого, что могло бы хоть как-то происходящее объяснить?

В ответ они пожали одновременно плечами. И вид супруги имели крайне озадаченный.

– Мне тут местные жители рассказывали, – поведал я, – что Вероника была человеком будто не из нашего времени. Такой цветочек оранжерейный. Может, она и сама это чувствовала? Не в нашем времени жила, а витала в мыслях где-то в прошлом? Откуда это платье? Откуда эта связь с графиней? Может быть, она думала, что она и есть Воронцова?

Супруги долго молчали, не зная, по-видимому, как им реагировать на мои слова. И высмеять меня, наверное, считали недостойным, и соглашаться с тем, во что они сами не верили, они не могли.

– Я соглашусь с вами в том, Евгений Иванович, что некоторые люди с их характерами, привычками и пристрастиями иногда будто бы промахиваются мимо своей эпохи, – осторожно сказал Андрей Михайлович. – Мимо той эпохи, в которой им, по их собственным представлениям, было бы наиболее комфортно жить. Другие времена, другие нравы, все вокруг другое и неправильное. И это несоответствие в конце концов губит человека. Уничтожает его морально или даже физически.

Он очень точно сформулировал. Я что-то подобное как раз и чувствовал, когда размышлял о трагической судьбе Вероники Лапто. Отец наделил ее землей, предполагая, что обеспечил безбедное существование своей дочери в будущем, а счастья так и не случилось. И есть даже подозрения, что щедрый отцовский подарок несчастную Веронику как раз и погубил. Потому что она не была приспособлена к суровым условиям окружавшей ее жизни. Как там в прошлый раз сказала Валентина о Веронике Лапто? Лишь дохнуло на нее холодом – и она погибла. Очень похоже на правду.

* * *

Демин вернулся только под утро. Он отправился проведать Валентину еще накануне вечером, и у них со скучающей в одиночестве молодой женщиной нашлись, по-видимому, какие-то темы, интересные для обсуждения им обоим. Демин, по крайней мере, вид имел воодушевленный и смотрелся котом, возвращающимся в родные стены после увлекательных ночных похождений.

– Колодин, я вздремну часок, – сказал Илья рассеянно. – Иначе я сегодня буду не боец, а у нас вечером все-таки съемка.

Он взобрался на не успевшую еще остыть печь, чем еще больше напомнил мне вернувшегося с прогулки кота, и для полного сходства ему оставалось еще только замурлыкать в усы. И мои ожидания тут же оправдались.

– Какая женщина! – промурлыкал Демин.

После этого он затих, и я уже было подумал, что он заснул, как вдруг Илья пробормотал, уже находясь где-то на грани между явью и сном:

– А ты знаешь, Женька, о том, что у нее есть любовник?

– У Валентины? – уточнил я равнодушно.

У каждой красивой женщины обязательно должен быть любовник. Это вам объяснит каждая красивая женщина.

– Нет, у Вероники, – сказал Илья.

Я вскинулся на своем диване.

– Молодой роскошный красавец, – вяло бубнил засыпающий Демин. – И его никто давно уже не видит здесь. С тех самых пор, как Вероника утонула.

* * *

Даже утром я не смог ничего больше вытянуть из Демина. Его предутренний сон был слишком короток, я его разбудил, чтобы ехать в Москву. Демин был озлобленно-мрачен, от его благодушного настроения трехчасовой давности не осталось и следа, и на все мои расспросы он отвечал невпопад и тихо матерился, когда я становился слишком уж настойчив.

Позвонила Светлана.

– Вы как там? – спросила она.

– Нормально, – ответил я.

– Это правда?

– Более чем, – сказал я искренне.

– Сегодня съемка, – напомнила Светлана.

– Я помню.

– Илье привет.

– Спасибо, передам.

Мы с Деминым сели в машину. Я за руль, он на переднее сиденье рядом со мной. Доехали с ним до ворот. Я вышел из машины. Открыл ворота. И обомлел. Из подъехавшей только что машины выскочила Римма, жена Жорика, и бежала ко мне с таким счастливым выражением лица, будто вовсе не ее мужа накануне арестовала милиция.

– Женя! – кричала она мне. – Чего ж вы меня не предупредили! Я бы тоже поглядела! Хоть одним глазком! Мне интересно! Ах, как вы Жоржа моего разыграли! А он перепугался! Конкретно сдрейфил!