Между добром и злом. 4 том - Кирико Кири

Она не удержалась от того, чтобы не взглянуть на него пристально, загнав главу деревни в ещё большую краску. Он был готов буквально заползти под стол.

Вскоре Кондрат с Дайлин получили лист с именами, фамилиями и адресами всех, кто имел в деревне оружие. И перекинувшись парой слов ещё и с женой главы деревни, они покинули их дом, остановившись у калитки.

Место было действительно приятным. Припекало мягко солнце, а с реки несло прохладой, отчего получался баланс. Ни холодно, ни жарко, одним словом — идеально. Они на мгновение остановились, и если Кондрат просто наслаждался приятным моментом, то Дайлин была погружена в мысли.

— Что скажешь? — спросила она.

— Скажу, что надо побеседовать с её отцом и обыскать её комнату, — ответил Кондрат, жмурясь на солнышке.

— Ни врагов, ни любовников, ни мотивов убивать девушку, — пробормотала Дайлин. — Может у неё был ревнивый мужчина, о котором никто не знал?

— И он её застрелил и сбросил в реку? Сомневаюсь.

— Почему нет? Думал, что унесёт куда-нибудь там ниже по течению, и никто её не найдёт.

— Во-первых, выстрел в затылок. Большинство убийств на почве ревности выглядит иначе: побои, ножевые раны, тупые травмы головы, сломанные кости, следы борьбы. Но не выстрел в затылок, словно казнь.

— Может казнь?

— За что можно казнить деревенскую девушку?

— Ну… я не знаю, может она была замешана с преступными делами? — предположила Дайлин.

— Как вариант, — кивнул Кондрат. — Во-вторых, что меня смущает в версии ревность — тело. Его бы закопали, сожгли в печи по частям, утащили в лес. Но притащить и сбросить в реку…

— Убили где-нибудь на природе.

— Почему тогда там же и не закопали, чтобы скрыть преступление? — задал он встречный вопрос. — Даже будь это казнь за что-то, тело бы спрятали, а не бросили в реку. Хотя бы груз привязали к ногам, чтобы оно не всплыло, раз уж решили так от него избавиться.

— Дело темень, — вздохнула она. — Ладно, идём к отцу, опросим его. Может он чего расскажет о дочери, чего мы не знаем.

Дом отца Ингрид Юнгрел было найти несложно — гончарная лавка была пристройкой к их дому, однако сегодня по понятным причинам она была закрыта. Когда они постучались в дом, дверь очень долго никто не открывал, и Кондрат даже заглянул в окно, чтобы узнать, есть ли кто внутри. Внутри кое-кто был, её отец, и, судя по виду вусмерть пьяный. Он и открыл им через пару минут, с трудом доковыляв до двери.

— Чё вам? — буркнул он грубо.

Кондрат внимательно осмотрел его. Тощий, Кондрат даже бы сказал, хрупкий мужчина, но с большими ладонями. Весь лоб был покрыт морщинами, короткие волосы на голове уже тронула седина, а подбородок обрамляла редкая борода, которая старила его ещё больше.

От него буквально разило вселенской скорбью и болью. Настолько сильно, что это даже можно было почувствовать, стоя рядом. Он смотрел на них пустым и затуманенным взглядом, будто не мог понять кто перед ним стоит.

— Дайлин Найлинская и Кондрат Брилль, Специальная Служба Расследований Империи Ангария, — представилась Дайлин.

— И чё? — буркнул он.

— Мы хотим поговорить о вашей дочери, —­ произнесла он твёрдым голосом.

— Я уже говорил со стражами, —­ бросил он в ответ и попытался закрыть дверь, но Дайлин помешала этому. Будучи настолько пьяным, он бы вряд ли справился даже с ребёнком.

— И поговорите с нами, — с холодом произнесла она.

И в ответ получила порцию холодного взгляда и явное нежелание отвечать на какие-либо вопросы. Здесь уже вмешался Кондрат, понимая, что такими темпами они добьются от отца погибшей лишь молчания.

— Мистер Юнгрел, в первую очередь примите наши соболезнования. Я не буду лгать, мы не сможем прочувствовать всю ту боль, которую вы сейчас испытываете, как бы мы не хотели. И единственное, чего вы сейчас хотите, это просто никого не видеть и забыться. Однако, ради вашей дочери и возмездия тем подонком, которые это сделали с ней, я попрошу вас ответить на несколько наших вопросов, — тихо попросил он.

Дайлин даже удивилась, насколько мягко может иногда говорить Кондрат.

— Думаете, я не знаю, что всем не насрать на моё горе? — посмотрел он Кондрату в глаза.

— Нет, мистер Юнгрел, не насрать, — твёрдо ответил он. — Именно поэтому стражи правопорядка запросили помощь у специальной службы расследования, чтобы она лично взяла под контроль это дело. Поэтому мы здесь. Потому что такое бесчеловечное жестокое убийство молодой девушки не должно остаться без наказано.

— И что вы сделаете? — негромко спросил он.

— Всё, что в наших силах, чтобы убийцы отправились на плаху, а вы лично смогли за этим наблюдать с первых рядов.

— Он должны сдохнуть в муках! — прорычал он.

— И они сдохнут в муках, собственных соплях и слезах, мистер Юнгрел. И для этого мы должны поговорить с вами.

Тот стоял неподвижно несколько секунд, после чего посторонился в сторону, пропуская их внутрь. Они расположились на кухне за столом, среди бутылок, едкого запаха алкоголя и горя, которые пропитали эти стены.

За допрос вновь взялась Дайлин, и первые вопросы были стандартны, кто он и когда видел в последний раз свою дочь.

— Вечером. Когда ложились спать… — пробормотал он.

— То есть, вы видели её в доме? — уточнила Дайлин.

— Да, она пошла к себе, как только мы пожелали друг другу доброй ночи, — кивнул он.

— И она не выходила из комнаты?

— Нет.

— Вы уверены?

— Да, я уверен! — рявкнул он зло. — Половицы скрипят! Я бы сразу услышал, как она выходит! И она прекрасно знает, что гулять ночью нельзя!

Дайлин так и подмывало как-то жёстко ответить ему, но поймав предостерегающий взгляд Кондрата, сдержалась.

— Почему она тогда оказалась на улице?

— Да я откуда знаю⁉ Вы мне скажите! Пришли такие расфуфыренные, как на праздник, и чё-то тут ещё мелите! Лучше бы шла сопли подтирать, а не пытаться строить из себя сыщика!

Дайлин явно не хватало терпения. Слишком молодая ещё, чтобы оставаться хладнокровной в таких ситуациях. Ну, все они были новичками и все были нетерпеливыми, так что ничего страшного. Главное, чтобы была способна к