В Москве-реке крокодилы не ловятся - Федора Кайгородова

Ромашкин не был любителем рыбалки, но он страстно любил эти ночные бдения возле костра. Звуки гитары будил в нем такие струнки, о которых в обычное время он даже не подозревал. В такие минуты он обожал этих простых ребят, многие из которых были истинными романтиками, поклонниками больших дорог. Но сегодня его тревожило то, что произошло на корабле. Он рано ушел в свою каюту, улегся на шконку и, слушая гитарные переборы, вспоминал то, что было связано с девочкой в платьице колокольчиком. Он хотел бы рассказать кому-нибудь о событиях пятимесячной давности, но не мог, чтобы не навлечь на себя, а следовательно и на нее, подозрений.

На следующий день после возвращения Анечки в родной дом дедушки Михаил Ромашкин, накупив подарков в соседнем супермаркете, отправился в гости. Он предупредил о своем приходе по телефону — чек с номером телефона так и остался лежать на полочке в его узкой, как пенал, прихожей. Его ждали. Дверь открыла бабушка, с которой Мишка до сих пор не встречался.

— Аглая! — протянула она руку лодочкой. — А вас я, конечно, знаю! — с жеманностью молодой кокетки сообщила дама. — Вы наш спаситель Михаил Ромашкин, — она произнесла букву «р» с неким оттенком французского прононса, так, что казалось, что ей не хватает лорнета.

Мишка с удивлением посмотрел на ее седые волосы, заткнутые старомодным гребешком, на круглые очки, на кружевной фартук с заколкой на груди. В этой даме было много всего и все перемешано.

Из — за бабушкиной спины, как вихрь, выскочила Анечка и бросилась Ромашкину на руки. Он поднял легкое тельце, и она обняла его. Обвив шею обеими руками, девочка прижалась и затаила дыхание. Она была так неожиданно доверчива, так трогательно наивна, что Ромашкин растерялся.

— Проходите, проходите! — между тем говорила бабушка. — Не обращайте на нее внимания. Она так общительна, что спасу нет.

Анечка живо взбрыкнула ножками, опустилась на пол и, схватив Мишку за руку, потащила в комнату.

— Вот, мот — ли, весипед, Мика, — показывала она свои игрушки.

— И не слишком позволяйте этому ребенку садиться себе на шею, — добавила бабушка. — Она у нас любит всеми покрутить.

В этом доме чувствовался достаток. Но сама бабушка Аглая не дотягивала до буржуазной планки хозяйки респектабельного дома. В отличие от вполне ухоженного и представительного Степана Иваныча, бабушка была одета в черную прямую юбку и затрапезного вида кофту. К тому же она вовремя состарилась, что даже не пыталась скрыть.

Анечка на правах избалованного ребенка волокла к Мишке все игрушки подряд из другой комнаты и сваливала их в кучу.

— Отстань от дяди, Аня! — сказала ей бабушка Аглая и повернулась к Ромашкину, — не угостите ли сигареткой?

— Да, да, — засуетился Ромашкин, достав всю пачку и протягивая ее старушке.

Он был в ужасе от ее панибратства и старался этого не показать.

— Можно все взять, да? — спросила бабушка, засовывая пачку в карман передника. — Пойдемте курить на балкон. У меня муж не курит, он сразу запах почувствует.

Они вышли на балкон второго этажа, за которым почти вплотную возводили еще один дом.

— Скоро совсем солнца не будет видно! — затягиваясь сигаретой и щуря глаза за толстыми стеклами очков, сказала бабушка тоном светской дамы. — Ах, да, вы же живете в этом же районе и знаете, какая здесь плотная застройка ведется. Знаете, Михаил! Вам это, может показаться странным, но муж мне не разрешает курить и поэтому не дает денег. А я ведь заядлая курильщица! Не могу отвыкнуть.