По головам - Джордж МакМаннан

В каком-то смысле она являлась эталоном женской привлекательности, в которой органично сочетались женская мудрость и девичья красота. Самостоятельная, независимая женщина с волевым и требовательным характером, желающая простого женского счастья быть обожаемой. От этого чувства, которого ей всегда катастрофически не хватало, она испытывала подлинный экстаз и сейчас восполняла в арифметической прогрессии пропорционально прожитым, а точнее «бесцельно» потерянным, годам.

Рассуждения Игоря и Кузи прервал начальник отдела, ворвавшийся в кабинет с паникой в глазах, отчего казался растерянным более обычного.

– Кириллов! – обратился он в приказном тоне к Игорю. – Где доклад для оперативного совещания?

– Последние штрихи, товарищ полковник, – спокойно ответил Игорь.

– Какие штрихи? – в этот момент голос начальника вообще сорвался на легкий визг, но он тут же взял себя в руки.

Легкий конфуз – получилось, действительно, несколько неудобно перед подчиненными.

– Указание подготовить доклад, – продолжил начальник уже спокойным тоном, – я дал ещё в понедельник. Потрудитесь объяснить, почему моё указание не выполнено в срок?

– Товарищ полковник, – ровно ответил Кириллов, явно не переживающий по факту неисполнения указания, – вы же сами распорядились, что сначала необходимо будет сверстать квартальный отчёт, а все другие дела оставить на потом и исполнять в порядке поступающей важности.

Начальник отдела задумался, почесав правой рукой затылок.

– Да? – чуть с сомнением в голосе спросил он.

– Так точно, – отчеканил Кириллов, чем быстро развеял неуверенность начальника.

– Ладно, – в голосе начальника читалась некоторая досада, – до обеда заверши доклад для оперативного совещания.

– Будет исполнено, товарищ полковник.

Спрятавшийся от глаз начальника за монитором, Кузя прыснул со смеху, чем заставил и Игоря растянуться в лёгкой улыбке.

– Да, забыл сказать, – уже в дверях, опомнившись, сказал начальник, – Кириллов, ты идешь на оперативное совещание вместе со мной.

Растерявшись от неожиданной новости, Игорь собрался возразить, но его остановил начальник.

– Указание руководителя Службы, – сказал он и исчез за дверью.

* * *

г. Москва, здание 3–1 ФСБ России, двумя днями позже

Пятница выдалась на редкость томительно жаркой – не спасали даже работающие на полную мощность кондиционеры. На лбу и висках проступали капельки пота, которые постоянно приходилось убирать платком. Ворот и спина рубашки намокли, отчего прилипли к шее и телу, словно пиявка к жертве, чем принесли с собой букет до жути неприятных ощущений.

Игорь поёрзал в кресле. Вот он, подлинный офисный ад для менеджера среднего звена в изощренно-извращенной форме. Хотелось все бросить и послать к чертям: и начальников, придумавших совещание именно сегодня, и само это совещание, в котором Игорь ничего не понимал, но на котором должен был находиться по какой-то, видимо, одному Всевышнему известной, причине.

Игорь бросил измученный взгляд на начальника отдела, сидевшего напротив, и слегка улыбнулся. Как оказалось, тот страдал ещё больше. Все «неприятности», которые испытывал Игорь, у того удваивались или даже утраивались, судя по тому, как часто он вытирал лоб и ладони.

«Зачитать доклад, который даже не просматривался, – быстро в голове сопоставил факты Игорь, – значит, мне не хуже всех. Просто как-нибудь переждать совещание и дальше по плану к Лене в её загородный коттедж, где душ и прохладные комнаты деревянного дома, шёлковое постельное белье и мягкая кровать. Там будет всё!»

Мысли, цепляясь одна за другую, словно водоворот, уносили Игоря всё дальше и дальше в сладкие и приятные душе и телу грёзы. Однако судьбе было угодно распорядиться совсем иначе и подложить «свинью».

– На этом всё, – обозначил конец совещания генерал армии Кривошеев, после чего все присутствующие поднялись со своих мест и направились к выходу, – а вас, капитан Кириллов, я попросил бы остаться.

И что самое поразительное, судьба, кажется, обладала определенным чувством юмора с художественным уклоном «Семнадцати мгновений весны». Выходила этакая ценительница шпионщины.

Лишенный дара речи, выглядевший совершенно растерянным, Игорь замер у кресла, в котором сидел минуту назад.

– Игорь Владимирович, – обратился Кривошеев, но Кириллов, скорее машинально, не до конца осознавая происходящего, выпалил: «Так точно, товарищ генерал армии».

Константин Сергеевич добродушно и даже как-то по-отечески улыбнулся.

– Игорь Владимирович, – мягко начал Кривошеев, присаживаясь напротив Кириллова, – как вы смотрите на то, чтобы оставить все эту армейскую субординацию и поговорить как коллега с коллегой, без галстуков?

– Как скажете, товарищ генерал, – присаживаясь, неуверенно ответил Игорь, но сразу поправился, – то есть, я не против.

– Хорошо, – снова улыбнулся генерал. – Чаю?

Игорь в ответ кивнул, скорее тоже машинально. Кривошеев подошёл к рабочему столу, нажал кнопку вызова, и, секундой позже в дверях появился адъютант генерала.

– Два чая, пожалуйста, Петруш.

Адъютант, не проронив ни слова, закрыл дверь, и уже через пять минут генерал армии Кривошеев и капитан Кириллов пили ароматный таджикский чай.

– Так сказать, таджикский синдром, – прервал воцарившееся молчание Кривошеев, поставив чашку ароматного чая на стол, – как попробовал раз в Таджикистане в девяносто первом, так и влюбился. Столько лет и балуюсь.

Игорь натянуто улыбнулся. Все-таки общение с генералом тет-а-тет, да ещё и «без галстуков» не располагало капитана к расслаблению.

«Но чай, действительно, превосходен!» – заметил про себя Игорь.

– Игорь Владимирович, – генерал сделался серьёзным, – я понимаю ваше волнение. Оказались один на один с руководством. Нервничаете?

Кириллов помотал головой. Соврал.

– Но дело, по которому я попросил вас остаться, без пафоса – дело государственной безопасности.

«А как же иначе, – хмыкнул про себя Игорь, – у нас все дела только такие, не иначе».

Кривошеев слегка улыбнулся.

– Понимаю скепсис, – сказал он, – для нынешнего поколения чекистов «государственная безопасность» – это лишь пустой звук, за которым ничего не стоит. Отчасти оно так, конечно. В последние два десятилетия в сознании людей ощутимо нивелировались такие категории, как долг, честь, служение Родине.

Кривошеев встал и подошёл к окну: раскинувшиеся перед его взором московские улицы жили своей обычной жизнью, полной бурлящей энергией суеты.

– Отчасти, – он перевел взгляд на Игоря, – в этом виноваты и мы с тобой. Поддались капризной моде современности – демократии. Кто-то больше, кто-то меньше, но сейчас всё государство у неё «в заложниках».