Современный российский детектив - Анна Майская

— Ну… Кретин, который головы покупает. Там для него контейнеры приготовлены. Потом — Алексей Алексеевич, это клиент из новых…

— Ладно, постараюсь с ними не встретиться. А вам-то с Вадимом зачем эти штуковины? — кивнул я на пистолет под ногами.

— Не знаю… У кого-то же должно быть.

Детский сад, подумал я. И она всерьез считает, что хоть в чем-то превосходит мать? Правильно я ей говорил — кукла ты на ниточках…

— Отлично. Где ключи?

Она вынула из кармана увесистую связку.

— Показывай, где от подвала. (Показала. ) От второго этажа? (Показала. ) От черного хода тоже есть? (Есть. ) А это от чего?

— От сейфа в будуаре.

— Просто супер! Бросай их на пол. (Бросила. ) Теперь лезь в подвал.

— Как?!

— Змеей. Ложись на пол и ползи.

— Я не пролезу!

— Трупы пролезают, а ты нет? Могу тебя просунуть в виде трупа. Следом за мамочкой. Ну!

Девчонку трясло, но больше она не спорила, и через минуту, потеряв по пути тапки, скрылась в норке. Я закрыл за ней дверцу. Клетка захлопнулась. И я вдруг понял, как близко спасение, и я почувствовал, как к горлу подступает комок, потому что большего счастья в моей жизни еще не было, и радужные пятна обступили меня, сливаясь в танцующие фигуры… и тогда я, рванув на себе рубашку, сделал на груди длинный надрез…

Боль отрезвила. Вид собственной крови возвратил ненависть.

Бой не был закончен, так что рано сопливиться. Сколько крутых парней сгорело в шаге от заветной двери, победно вскинув руки! Я не крутой и потому воздержусь от лишних жестов…

Пристроил ампутационный нож обратно за резинку штанов, придирчиво проверив, не провалится ли. Затем подобрал ключи, пистолет, рассовал трофеи по карманам.

— Жил я, наверное, плохо, — произнес Стрептоцид. — А может, хорошо, мне потом объяснят. Рассказывать о себе трудно, поскольку придется повторяться и повторяться…

Говорил он тихо, медленно, однако вполне отчетливо. Он изо всех сил зажимал рану в груди собственной майкой, вытащенной из брюк и собранной в плотный ком. Неплохо держался парень, я его недооценил.

— Борису Борисовичу о себе расскажешь.

— Ленкиному гувернеру? Мне его жалко. Правда.

— С чего вдруг?

— А мне жалко всех умных людей, кто не подлец, даже если я не согласен с их точкой зрения на те или иные вопросы медицины. Ум — это сомнительное счастье. К уму нужна еще и подлость, чтобы добиться так называемого успеха… Лично вам я вроде бы плохого не сделал. Пока, во всяком случае.

— Пока да, — согласился я.

— Тогда, возможно, вас не затруднит вызвать «скорую», как только вы окажетесь в безопасности. Мне надо в больницу… в настоящую…

— Ничего не обещаю, — сказал я и начал восхождение по ступенькам лестницы.

Он бормотал мне вслед:

— А то с жизненными перспективами — жопа… Я, как будущий врач, это понимаю… Может, еще не полная, но одна ягодица уже вынырнула из драных штанов… А если серьезно — нет, так нет, господин Саврасов. У каждого из нас своя жопа… У одного грязная, у другого почище…

* * *

Первый этаж. Холл, дневной свет, часы на стене.

Часы…

Опять мне вспомнился сон, накрой его тьма египетская. Забыть, забыть поскорей, как я жрал тушенку; выкинуть из мозгов вкусовые ощущения, которые, к счастью, сам же и придумал… За окнами — утро. Хорошее время начинать новую жизнь.

Некоторое время я стоял возле лестницы, обдумывая, что делать дальше. Был очень заманчивый вариант: пересечь пустую гостиную, выйти в боковой коридор, открыть дверь черного хода — и все.

И ВСЕ!!!

Конец бреду…

А потом? Ну, сбегу я через заднюю дверь — без документов, без одежды, без денег. Без сил… Нужно вернуть хотя бы документы, иначе внешний мир и вправду прожует меня и выплюнет — я ничуть не преувеличивал, когда спорил сам с собой в давешнем кошмаре. Хотя бы документы. Они в сейфе у Эвглены, в будуаре. На втором этаже… Там, где Балакирев. А выход из дома (здесь, на первом) сторожил кто-то из его приятелей. Спрашивается, можно ли подниматься наверх, оставляя в тылу неизвестно кого? Исключено.

Таким образом, последовательность моих перемещений нарисовалась следующая: во-первых, прихожая, только потом — второй этаж. И далее, если все благополучно — гони лошадей, ямщик! Прочь из этого ада!

Но сначала подстрахуемся. Ключи от подвала совершенно незачем таскать с собой, не так ли?

В поисках возможного тайника придирчиво оглядел гостиную. И обнаружил на обеденном столе три контейнера — три кастрюлеобразные емкости, в которых местные живодеры хранят собачьи завтраки. Крышки были герметично закрыты. Я, отщелкнув по очереди, заглянул… Там лежали, запихнутые боком (тесноваты были кастрюльки!), человеческие головы. Специфичные головы: безносые, безухие, без щек. Глаза из глазниц вынуты, шеи спилены по самое некуда… Ба, да здесь все знакомцы! Борис Борисович, Сергей Лю, менеджер Руслан. Доброе утро, господа, кошмары не мучили?..

Это и был товар, о котором упоминала Елена, — для особого потребителя. Контейнеры, видимо, просто не донесли до кабинета и временно поставили здесь. Так-так, подумал я, быстро закипая. Собачки — они пусть и любят сырое мясо, однако твари неразумные, за них мыслят хозяева. А этот любитель экзотики, как я понял из подслушанных наверху реплик, употребляет самолично. Нас употребляет! Любовников и мужей предприимчивой Купчихи, натурщиков из ее кровавой «студии»… Новый Крамской, блин.

Крамской, кстати, в клетке жил, к тому ж он мертв, спасибо молдавским виноделам. А этот… этот…

Смотрел я на выставленные к продаже головы, и что-то мне вдруг расхотелось торопиться. Так ли уж необходимо покидать особняк до прихода столь примечательного господина? Появилось вдруг острое желание повидаться с ним.

И подумалось мне, что в иных обстоятельствах моя голова, очищенная, как кочан капусты, вполне могла лежать в таком точно контейнере, ожидая, когда чьи-то холеные руки вскроют мою черепную коробку…

Я едва не жахнул кулаком по столу. Мир заволокло красным.

К счастью, сдержался.

Спрятал ключи от подвала в одной из оконных портьер; вернее, в складке широкого, с кисточками, тряпочного держателя. Только потом пополз в сторону прихожей…

81.

Ширяй дремал.

Ширяй — это от фамилии Ширяев. Кликуха ему не нравилась, но есть на свете вещи, которые не выбирают. Дремал он на диванчике в дежурке. Двое остальных были здесь же: один расслабился в кресле, второй на стуле. Скоты! Музон врубили, чаи гоняли с крекерами и чипсами. Байки травили, мудозвоны, хотя — ясно же было сказано: кто-то постоянно должен находиться в прихожей! Скоро пойдут клиенты, а