Три цвета надежды - Юлия Олеговна Чеснокова

— Опа-на, ты чего тут?

— Да вот, подвез Джинни, она предложила выпить чаю, пока буду ждать тебя, чтобы рассказать, какой я сегодня молодец, — перевирая и отшучиваясь, Шуга не нашёл нужных фраз, чтобы вот так сразу, без подготовки, попросить дозволения товарища о том, чтоб встречаться с его мелкой сестренкой. Вкус её поцелуя ещё не остыл на его губах, и эти губы принялись забалтывать Рэпмона, поведав о нападении двух нетрезвых типов после того, как он заступился за хорошую девушку. Внимательно слушая, Намджун, одобрительно кивая и сокрушаясь над тем, каких гондонов носит земля, подгреб чашку Джинни к себе, и когда она высунулась из-за угла и увидела беседу двух приятелей, то лишь пожелала всем спокойной ночи и убежала к себе. Юнги вздохнул. Сегодня его проблема не разрешится.

Юна не могла уснуть. Всё её хладнокровие, выдержка, умение проглатывать и терпеть — это могло длиться очень долго, но всё равно находился момент, когда, оставаясь в одиночестве, она могла избить подушку, порычать или поплакать. Но только так, чтобы никто и никогда не узнал об этом. И, действительно, в её жизни не было даже захудалой подружки, которая бы знала, что Юна — тоже человек. Потому что у неё всегда была своя закрывающаяся наглухо комната, неприкосновенное личное пространство и время. А теперь её этого лишили. Как тихонько выйти из себя, чтобы это осталось незамеченным, девушка пока не представляла. Попыталась поплакать в душе, но не вышло. Боялась, всё-таки боялась, что кто-нибудь из её охранников вышибет дверь и сделает с ней что-нибудь жуткое. Разумеется, сам Чон Хосок этого не сделает — он же не хочет жениться! Но кто запрещает это одному из его дружков? Особенно этому, который Джин. Хоть и вежливый, но когда он на неё смотрит, она чувствует себя полуголой. Хорошо, что он провел здесь лишь вечер, принеся еду, приготовив ей ужин — надо же! Его даже не просили — и уйдя, сменившись на другого, представившегося как Ви. Ей сначала показалось, что он сказал «Ли», ну, по фамилии представился, как принято в высшем обществе. А нет, это было имя. Односложное и простое, так что становилось ясно — кличка. Откуда Хосок набрал всю эту разноперую свору? Он им платит или они его хорошие товарищи? Юна вышла из спальни и пошла на кухню, манившую светом. Предпочла бы одиночество на ней, но выгнать своих охранников она не в силах.

Ви сидел на подоконнике и, пододвинув к себе пепельницу, держал в левой руке ещё незажженную сигарету, а правой писал что-то в тетрадке, лежавшей на его коленях. Он не повернул головы, но когда она появилась в проходе, заговорил:

— Если мешаю или смущаю, скажи, я пойду в прихожую, — Юна растерялась от такого предложения и ей стало совестно его куда-то прогонять. В конце концов, он не мешал подходить ни к чему из нужного: холодильнику, плите, кофеварке, столу, и занял то место, которое она сама бы не заняла никогда.

— Нет, всё в порядке, — всё в той же маске железной леди, она сделала шаг. Скрещенные на груди руки выдавали непримиримость и горделивую надменность. Но после пары взглядов на Ви надменной быть переставало хотеться. Ему не до неё настолько, казалось, что она могла бы войти в короне и с посохом — и бровью бы не повел. — Отчеты пишешь?

— Нет — стихи, — Ви щелкнул ручкой, убрав стержень внутрь, и посмотрел на Юну.

— Стихи? — изумление прорвалось, как наименее безопасная для имиджа эмоция. — Ты поэт?

— Да нет, так, баловство. — парень закрыл тетрадку.

— О чем пишешь?

— О любви, — он свесил ноги с подоконника и, положив тетрадь рядом с пепельницей, завертел сигарету в пальцах обеих рук. Челка упала вперед, и он опустил взгляд вниз.

— Ты влюблен? — Юна медленно подкралась к плите. Перекусить чего-нибудь от нервов? Нет, перед сном есть плохо. Для фигуры, для здоровья. Лучше попить воды и всё.

— Нет! — живо покачал головой молодой человек. — Нет, я не влюблен.

— Как же тогда можно писать о любви? О ком? Или это так, рассуждения для себя?

— Для себя? — Ви быстро поморщился, на миг скосив губу, и опять разгладил лицо. — Я никогда ничего для себя не делаю, — Юна недоверчиво бесшумно хмыкнула.

— Ничего и никогда? Дашь взглянуть на стихи?

— Нет, — накрыл ладонью тетрадь Ви, хотя Юна и не шелохнулась.

— Почему? Это же ни о ком-то конкретном…

— Ну… в какой-то мере, может быть, о ком-то конкретном. О Ней, — мечтательно поднял он взгляд к потолку, будто на нем была фреска с портретом. Юна едва удержалась, чтобы не задрать голову и не посмотреть над собой.

— О Ней?

— Да, абстрактной идеальной девушке, в которую я уже влюблен, и которую я когда-нибудь встречу.

— И как она выглядит?

— Без понятия, — Ви спрыгнул на пол, достал из заднего кармана зажигалку, забрался обратно, закурил.

— А ты сам… разве идеальный, чтобы претендовать на идеальную? Вот, куришь, например, — сжала лицо в жеманную гримасу Юна, отступив на шаг, избегая дыма. Парень поднял руку и приоткрыл окно, повернув ручки.

— А я разве выдвигал какие-то критерии? Я не претендую на идеальную в твоём понимании, у меня есть своё. Я, может так случиться, тоже в чьём-нибудь понимании идеальный.

— А если нет?

— Ну нет, так нет, — спокойно улыбнулся он, втянув в себя табачное облако. Изо рта вырвалось ровное колечко.

— А ты давно знаешь Хосока? — Юна вновь подкралась поближе.

— Очень.

— Вы дружите, да? Крепко? — Ви кивнул. — То есть, мне бесполезно пытаться подкупить тебя или уговорить поступить в разрез с желаниями твоего товарища?

— Абсолютно. А чего ты хочешь? Если свободы, то ты знаешь, что тебе нужно просто уступить его просьбе.

— Уступить просьбе… — девушка прислонилась к рабочему столу и, набравшись смелости, протянула руку. — Дай затянуться один раз, пожалуйста, — Ви округлил глаза, едва не угорев в процессе производства дымных колец.

— А ты куришь?!

— Никогда в жизни даже не пробовала, — молодой человек плавно протянул ей сигарету. Юна усомнилась мимолетно, растопырив два принимающих пальца. Философски изрекла: — Свобода… иногда получая маленькую свободу, мы попадаем в большое рабство, — затыкая себе рот, она поспешно затянулась и, вдохнув в себя, дико закашлялась. От крепкой и отвратительной горечи заслезились глаза. Ви поспешил налить из кувшина стакан воды и протянул ей. Хрипло выдавив «спасибо», Юна запивала жадно никотин, но его гадкий вкус не уходил.

— Ну вот, угроблю