Расследования Екатерины Петровской и Ко. Том 1 - Татьяна Юрьевна Степанова

до сих пор вспоминает этот момент: «…Казалось, была непосильная гора, которую я никогда не одолею, как Монблан. Я видела огромную очередь поступающих… Но я поступила! Увидела свое имя в списках. И это было незабываемое впечатление. Меня папа взял тогда под руку, и мы протанцевали с ним круг в фойе, на глазах у всех. Пожалуй, это было самое сильное радостное потрясение юности».

Отучившись пять лет на юридическом факультете, Татьяна хотела поступать в аспирантуру, но для этого было необходимо отработать год по специальности. Вот тогда отец и предложил ей поработать следователем. Работа была очень сложной, но увлекательной. Затем ее пригласили работать криминальным обозревателем в милицейскую газету «На страже».

В свободное от работы время Татьяна Степанова написала свою первую детективную повесть «Леопард», которую опубликовали в журнале «Милиция» в 1994 году. А уже в 1995-м книги Татьяны Степановой стали издаваться в издательстве «Эксмо».

Татьяна Степанова познакомила читателей с новым литературным жанром: детективом-триллером. Остросюжетные истории с невероятно закрученным сюжетом всегда открывают больше, чем просто детектив. Чтобы разгадать предложенную головоломку, нужно не только выстроить логическую последовательность преступления, но и соприкоснуться с неведомым и загадочным. В ее романах органично сочетается психологизм детектива и мистическая составляющая. Книги Татьяны Степановой кинематографичны: каждый эпизод или поворот в сюжете – прекрасная мизансцена для фильма, и подбор деталей красноречив. Первый сериал – «Темный инстинкт» по одноименному роману – вышел в 2006 году. Главную роль сыграла знаменитая оперная певица Любовь Казарновская. Вскоре был экранизирован роман «Готическая коллекция». Съемки фильма происходили в Калининграде, и режиссер без труда нашел место для съемок по описаниям книги, а ведь Татьяна Степанова никогда в жизни там не была – воображение писателя нарисовало пейзажи, опираясь только на слова приятеля, который провел там некогда лето. Многосерийный сериал вышел на экраны под названием «Бухта страха».

В настоящее время Татьяна Степанова подполковник милиции с более чем двадцатилетним стажем. Работает старшим инспектором по особым поручениям в Управлении информации и общественных связей ГУВД по Московской области. Ее книги с большим успехом издаются как в России, так и за рубежом, готовятся экранизации по книгам «Улыбка химеры», «29 отравленных принцев», «Флердоранж – аромат траура» и «Молчание сфинкса».

Татьяна Степанова

Душа-потемки

* * *

То, что было, – никогда не вернется. То, что случилось, – не произойдет вновь.

И прошлое…

Да, конечно, это всего лишь прошлое.

Пыль…

Неоновая вывеска на фасаде – зимой и летом, в дождь, и в стужу, и в зной.

Эхо на этажах, шорох шагов по гранитной лестнице, гладкость отполированных ладонями перил.

И все эти зеркала и витрины…

Когда на них падает луч света…

И старый лифт, что гудел…

И та дверь в подсобку, что открывалась так туго…

Аромат духов – тяжелый, пряный…

Забыли название?

Ничего, вспомните. Вы все скоро вспомните. Очередь с первого на пятый этаж в обувной отдел за финскими сапогами. Очередь в парфюмерию за губной помадой… Алая… Забыли номер? Алая такая… Ничего, и это вы тоже вспомните. И даже то, как аппетитно хрустел вафельный стаканчик со сливочным мороженым.

Вон там, слева у колонны, которую потом сломали.

Там всегда стояла продавщица мороженого…

А потом ее убили, как и тех… других…

Глава 1

ПРОИСШЕСТВИЕ ИЗ СВОДКИ ПОД ГРИФОМ «СЕКРЕТНО»

Июль 1980 года

Оно всегда выглядело старым, это здание универмага. На перекрестке уютнейшей из московских площадей, в обжитом, засаженном тополями, плотно застроенном уголке столицы. Выпуклый фасад смотрит прямо на площадь. И буквы вывески – оранжевые, порой мигающие призывно, а порой режущие глаз своей победоносной яркостью: «Замоскворецкий». Универмаг «Замоскворецкий», его еще вся округа называет просто либо Магазин, либо Мосторг.

Вывеска вспыхивает… Как будто там, в электросети, кто-то устроил короткое замыкание, потом едва тлеет и тихо гаснет. Одновременно гаснут и фонари на площади и на Александровской улице. Четыре часа утра, но у центрального входа в Замоскворецкий универмаг много машин – черные «Волги», желтые милицейские «газики». Конечно, не так много, как было днем на Таганской площади у театра, где вся Москва собралась проводить в последний путь своего Поэта, и не так много, как там, на Ваганьковском кладбище, куда все пришли потом, и стояли, несмотря на жару, и прощались…

Прощались не только с ним, поэтом Высоцким, а еще с чем-то внутри себя, что казалось таким важным, свободным, поправшим запреты, что пело, куролесило, жаждало истины, стучалось во все двери, такое живое, родное, свое, а затем вдруг оборвалось гитарной струной…

Лейтенант милиции Федор Гущин в свой первый рабочий день в пятнадцатом отделении милиции в шесть утра попал прямо в оцепление на Таганку, где уже собирались толпы народа и рядами выстроились автобусы и грузовики. Вечером его вместе со сводным отрядом милиции перекинули в Крылатское на канал, где шли соревнования по гребле. В Москве ведь проходили Олимпийские игры. А поздней ночью все пятнадцатое отделение милиции подняли по тревоге в связи с происшествием в Замоскворецком универмаге.

Там, на Таганке, в оцеплении… Они стояли под солнцем, в мокрых от пота милицейских гимнастерках, фуражках, не спасавших от пекла. И порой ловили на себе косые взгляды из толпы – огородили, не пускаете… выстроились в цепь, а мы все равно пройдем туда, к театру, к гробу, сомнем вас, сломаем, сплющим в лепешку, если только посмеете… если хоть кто-то из вас хоть что-то поперек – нам, против нас…

А потом, когда гроб с поэтом выплыл на руках и вся площадь затаила дыхание, готовая взорваться, кто-то всхлипнул, закрыл лицо руками.

Это был младший лейтенант милиции Елистратов, стоявший рядом с лейтенантом Федором Гущиным в оцеплении. Фуражка, погоны, серая милицейская гимнастерка – при полной выкладке, при исполнении служебных обязанностей, при всем честном народе, – этот двадцатилетний мальчишка в форме плакал, как ребенок, потерявший отца.

И какой-то пожилой мужик из толпы подошел к нему сзади и обнял за плечи и сказал: «Сынок… не надо…»

А потом еще какая-то девушка и женщина с ребенком на руках… И как-то все смешалось – народ, оцепление, милиция. И не случилось никакой давки. Потому что в этот миг каждый печалился о тех, кто рядом, и боялся причинить боль.

Вечером на дежурстве в Крылатском под свист и рев трибун лейтенант милиции Федор Гущин думал о том, что видел. Есть дни… пусть даже это самый первый твой рабочий день, когда внезапно понимаешь, ради чего