Соглядатай Его Величества - Пол Догерти

На шестой неделе пребывания в Ните Корбетт уже изнывал от беспокойства и нетерпения, как пес на цепи. Он так ничего и не разузнал, ему не хотелось расставаться с Мэв, но он все больше сознавал, что угодил в ловушку: лорд Морган неизменно вежливо отвергал все его просьбы о позволении вернуться в Лондон. Дни теперь тянулись так медленно, что Корбетта застигло врасплох внезапное разрешение его бед — оно явилось быстро и неожиданно, как меч, выхваченный из ножен, или стрела, со свистом рассекающая воздух.

В четверг, после дня солнцестояния, замок охватила какая-то бешеная суета. Вечером, вернувшись к себе в комнату, Корбетт и Ранульф застали там Оуэна: затянутый в черную кожу, он зловещей птицей сидел на узком подоконнике одной из бойниц.

— Я явился к вам с вестью от лорда Моргана! — выкрикнул он. — Вам предписано не покидать вашей комнаты.

— До каких пор? — рявкнул в ответ Корбетт. — Такое уже было несколько недель назад. У лорда Моргана весьма странные представления о гостеприимстве. Почему он так с нами обращается? Что он скрывает?

Оуэн спрыгнул с подоконника, как кот, и встал так близко к Корбетту, что тот уловил исходивший от него дурной запах и разглядел косые глаза с янтарным блеском.

— Лорд Морган, — ответил Оуэн, — волен делать все, что ему угодно, и в собственном замке, и в собственных владениях. Не забывай об этом, англичанин! — И, пройдя мимо Корбетта, он легко сбежал по каменной винтовой лестнице.

Оуэн был прав. Морган делал что хотел, а Корбетт с Ранульфом оставались настоящими узниками в своей каморке до понедельника. Ни один из них не пожелал бы, чтобы такое когда-нибудь повторилось: Корбетт вышагивал по комнате, огрызаясь на Ранульфа, или лежал на своем тюфяке, уныло уставившись в потолок, и размышлял о том, что на уме у Моргана. Впрочем, одна догадка у него имелась.

И все же Корбетт понимал, что, как ни любит он Мэв, ему придется покинуть Нит, причем с пустыми руками. Король будет в бешенстве — ведь за целых шесть недель, проведенных в Уэльсе, Корбетту не удалось разузнать ничего! Ранульф как мог утешал хозяина, предлагал научить его так ловко играть в кости, чтобы всегда выигрывать, но на такую заботливость Корбетт не отвечал благодарностью. Еду им приносили в комнату. Мэв навещала Корбетта, но присутствие Ранульфа было им помехой для сладостного общения, и во время этих свиданий Корбетт лишь спрашивал о том, что происходит в замке, а Мэв лишь уклончиво отвечала. Их каморка находилась под постоянным наблюдением: четверо или пятеро Оуэновых головорезов слонялись по узкому коридору возле их двери, а самим англичанам позволялось выходить лишь в «нужный чулан», помещавшийся в углу рядом с их комнатой.

Корбетт как только мог пытался постичь причину их содержания под стражей и почти все время проводил, задавая вслух вопросы — риторические, хотя Ранульф и силился честно отвечать на них. Наконец молодой человек, которому все это до смерти надоело, сердито заявил, что Корбетт может без труда найти причину их временного тюремного заключения.

— Каким же образом? — отрывисто спросил Корбетт.

— Да спросите у Гэрета, дурачка, — ответил Ранульф. — Он же всюду шатается и за всем наблюдает.

— Но он ведь слабоумный!

— Нисколечко, — улыбнулся Ранульф. — Он просто притворяется! Посулите ему горсть монет — и он сразу же заговорит, как разумный.

Корбетт только фыркнул в ответ. Какая чушь — а впрочем….

На следующее утро, в понедельник, ухмыляющийся Оуэн велел стражникам уйти и объявил, что Корбетт и Ранульф вольны ходить где им вздумается, могут даже в Лондон отправиться. В тот же вечер лорд Морган повторил приглашение, открыто намекнув на то, что англичане злоупотребляют гостеприимством, что им давно пора восвояси. Корбетт бросил страдальческий взгляд на Мэв, и та закусила губу, но едва заметно кивнула. Корбетту было понятно, что она пытается сказать ему, но на следующее утро Мэв, похоже, избегала его: Морган и Оуэн явно препятствовали их встречам и беседам.

Корбетт ощущал, что общий настрой в замке переменился: челядь с ними держалась более отстраненно, слуги и домочадцы открыто выражали англичанам свое презрение. В воздухе чувствовалась угроза, словно в дальних темных углах замка затаилась молчаливая опасность. Корбетт, несмотря на образование, полученное в Оксфорде, и на искушенность в хитросплетениях юриспруденции благодаря работе в суде и казначействе, больше доверял своему чутью. А оно подсказывало — ему грозит опасность и что придется либо сражаться, либо бежать. И все же, помня о Ранульфовом совете, он отправился на поиски Гэрета. Старик сидел на корточках, забившись в угол бруствера на каменной стене.

— Тебе нездоровится, Гэрет? — спросил Корбетт.

Старик в ответ улыбнулся, и изо рта у него закапала слюна. Корбетт торопливо огляделся и, запустив пальцы в кошель, достал серебряную монету.

— Она будет твоей, Гэрет, если ты расскажешь мне о кораблях, которые только что уплыли.

Гэрет уставился на Корбетта, и тому показалось, что в водянистых глазах старика появилась искорка понимания и разумности.

— Какие корабли? Что желает знать господин англичанин об этих кораблях?

— Значит, тебе известно об этих кораблях? — Корбетт сгорбился и вытащил еще одну монету. Гэрет торопливо огляделся — его глаза забегали, будто пузыри по воде.

— Три корабля, — прошептал он и протянул руку.

— А-а, — выдохнул Корбетт. — Но чьи корабли?

— Французские, — ответил Гэрет. — Я сказал себе, что французские: они шли под большими сине-золотыми флагами. О-о, дивное зрелище, мастер Шпион.

Корбетт всмотрелся в Гэрета и понял, что Ранульф был прав: это человек только прикидывается дурачком. Гэрет подтверждал его подозрения: в Нит наведывались французы, ведь их кораблям было легко проскользнуть в пустынные бухточки безлюдного побережья Южного Уэльса. Это сразу объясняло и присутствие сигнальных огней, и скрытность Моргана, и богатство его винного погреба. Впрочем, Корбетт подозревал, что французы привозили сюда не только бочки с красным бордо, но и оружие и боевой припас. Филипп намеревался разжечь восстание в Уэльсе, а Морган выступал его главным союзником, но была ли здесь какая-то связь с Филипповым соглядатаем при совете Эдуарда?

Корбетт вытряхнул из кошелька все его содержимое и показал Гэрету пригоршню монет.

— Все это достанется тебе, — сказал он, — если ты расскажешь мне, почему погиб Тэлбот.

Гэрет утер слюнявые дряблые губы и воззрился на Корбетта: бессмысленный прежде взгляд сменился хитрой осторожностью.

— Мастер Тэлбот, — промямлил он, — был пытливым человеком и щедро платил. — Он вытянул грязную ладонь со скрюченными, как когти, пальцами, и Корбетт уронил в нее несколько монеток.