Четвёртый раунд - Николай Николаевич Крамной

— Кто?

— Приятель твой новый... Таран. Которому ты деньги передал.

— Не может быть! — привстал в кресле Дуплет. — Я же с ним разговаривал, предупредил.

— Сядь! — приказал хозяин дома. — Всё может быть. Люди на всё способны.

— Да зачем ему это? — всё ещё не верил этой новости Дуплет.

— Этого я спрашивать не стал. Но что настучал он — это проверено. Причем тем людям, с которыми я куском хлеба делюсь, — кивнул он в сторону стопки фотографий. Теперь ты понял, зачем я тебя вызвал?

— Понял. Я пойду, — покорно сказал Дуплет. — Жаль только, погулял мало... Заметут меня. На виду я... И встречался с ним. А второй, друг его, Витькой, что ли, зовут. С ним как?

— Тем другие займутся, — ответил Игорь Сергеевич. — Хватит с тебя одного. Но убрать их надо, иначе через этих боксёров милиция на Фомича выйдет, а потом...

— Ясно, — крупно сглотнул враз пересохшим ртом Дуплет.

— Ты не бойся! — ободрил его Игорь Сергеевич. — Всё подготовим так, что тебя никто ни о чём не спросит. Лишние хлопоты мне тоже ни к чему.

* * *

Старшая медсестра вошла в кабинет без стука. Вошла не как ближайший помощник, а как женщина, имеющая на мужчину, занимающего этот кабинет, определённые права и от которой у него нет никаких секретов. Села за письменный столик, стоявший вплотную к большому, за которым сидел Патов, и нервно затарабанила длинными ухоженными пальцами по полировке стола.

— Что случилось? — удивлённо спросил её Патов.

— Это я у тебя должна спросить, что случилось, — глухо ответила медсестра.

— У меня? Как будто всё в порядке.

— Ты собираешься в отпуск? — спросила она.

— Да... А что?

— А про меня ты забыл? — с обидой спросила медсестра.

— Тебе, Лариса, в этом году придётся пойти в отпуск позже. Когда я вернусь. Путёвку я тебе достану. А пока кому-то надо остаться приглядывать за всем.

— А твой заместитель? Он что, не справится?

— А-а-а, это не то... Ты же знаешь, что я имею в виду.

— Та-а-ак... Теперь ты, значит, решил возложить на меня ещё и обязанности сторожа? Недурно придумано! И из какого расчёта: полставки или тридцать процентов за совместительство? Или просто — благодарность в приказе?

— Лариса! Я тебя прошу, только без шутовства, — поморщился Патов. — Ты же знаешь, в каком положении я сейчас...

— А я в каком? Держал как наложницу несколько лет, столько абортов из-за тебя сделала, а теперь не нужна?

— Ну зачем ты так? Кто тебе сказал, что ты не нужна?

— А зачем мне говорить? Я не девочка и сама всё прекрасно понимаю. Ты уже второй месяц не приходишь ко мне, на работе стараешься не оставаться наедине со мной и не отвечаешь на телефонные звонки.

— Сейчас же мы вдвоём, — попробовал отшутиться Патов. — А если откровенно, замотался я в последнее время — дальше некуда. Да и не хочу тебя ни во что вмешивать. На всякий случай.

— Скажите, какая забота! — язвительно заметила Лариса. — Виктор! Тебе с ней будет хуже, чем со мной, — неожиданно заплакала она.

— С кем?

— С той проституткой, которую ты берёшь с собой на курорт. Это — временно. Она не будет терпеть от тебя всё то, что терпела я. И если ты попадёшь в беду, она сразу тебя бросит.

— Ни с кем я не еду, и перестань плакать. Люди могут войти.

— Люди... А кого ты здесь считаешь за людей? Тех, что сидят в палатах, или тех, кто за ними присматривает? Я же знаю: для тебя они все одинаковы.

— Перестань! Я же сказал, что еду один. Мне надо отдохнуть от этого бедлама. Одному...

— Не ври... зачем унижать себя? Ты едешь с проституткой из ресторана. С певицей... Я знаю.

— Кто тебе это сказал?

— Какая тебе разница? — устало ответила Лариса, вытирая слёзы. — Не думай, что только один ты всё знаешь про окружающих. Ты уже до того зарвался, что потерял всякую осторожность.

— Лариса! — мягко сказал Виктор Георгиевич, встав со стула. — Давай поговорим, как умные люди, не оскорбляя друг друга и не устраивая сцен.

— Давай, — согласилась она.

— Прежде всего разберёмся в наших отношениях, — прошёлся по кабинету Патов. — Все эти годы я делал для тебя только хорошее. Мы упустили время, а теперь, мне кажется, я для тебя несколько стар.

— В сорок лет — стар? А для неё, значит, — нет? Лучше уж скажи прямо, что я старуха!

Тёмные глаза её опять стали наполняться слезами обиды отвергнутой женщины, модная чёлочка, спускающаяся на лоб, едва заметно подрагивала, а синеватая жилка на шее пульсировала часто и тревожно.

— Так мы ни о чём не договоримся, — раздражённо сказал Патов, возвращаясь к своему месту. Но садиться не стал, а опёрся о спинку стула и о чём-то задумался.

— Я и не пришла договариваться, — покусывая губы, сказала Лариса, — я пришла требовать!

— Требовать? — удивился Патов. — Что? Если тебе нужны деньги, ты могла об этом сказать без скандала. Я тебе дам... Помогу купить дачу, если нужно — машину. Обеспечу полностью. Я же понимаю: ты уже не девочка, и для того, чтобы начать новую жизнь, тебе нужно достаточное обеспечение. Всё у тебя будет...

— Я пришла требовать тебя! Одного тебя! Если ты уедешь с той певицей, то вернёшься уже не сюда! — встала Лариса со стула. — Я об этом позабочусь!

— А о себе ты подумала? — с наигранным спокойствием спросил Виктор Георгиевич.

— А-а-а, мне всё равно, — беспечно махнула она рукой. — Не нужны мне ни деньги, ни твоя дача, ни машина... Катись оно всё к чертям! — пошла она к двери. — Я ещё зайду к тебе к концу дня, — пообещала она, — а ты подумай, с кем тебе будет лучше. И спокойнее...

Патов принял решение гораздо раньше назначенного срока. Над чем тут было так долго думать? Жаль, конечно, Ларису, но ничего не поделаешь... Уступить