Граница надежд - Николай Павлов

— А известно ли вам, что люди довольно часто умирают, не соблюдая при этом уставов и законов? — спросил капитан.

— Допускаю!

— Ничего такого вы не допускаете. Думаете, что раз мы вас не тревожим, то с этим вопросом покончено. Сегодня я пришел к вам не ссориться и не спорить, а заняться делом, — ответил Велико.

— Вместе со мной? — рассмеялся подпоручик, но серьезность Велико заставила его притихнуть.

— Люблю оптимистов, — продолжал Велико. — Добрая примета для будущего взаимопонимания.

— Зависит от того, кто и как все воспринимает, — не сдержал своего раздражения Велев. — Господин капитан, если вы пришли меня агитировать, то ошиблись адресом. Я жду извинений, реабилитации и наказания тех, кто виновен в моем унижении. Больше вы от меня ничего не услышите.

— Я полагал, что вы умнее. Ну да ладно! Тогда поговорим откровенно. — Велико помолчал, но не дал подпоручику возможности вставить хоть слово. — Вас обвиняют в том, что вы являетесь соучастником побега. Все трое беглецов пользовались вашим доверием. Возможно, вы хотели кому-то отомстить, но это уже не имеет значения. Как видите, никто вашей мести не боится. Каждый имеет право на личную жизнь. Сейчас речь идет не об этом. Вопрос сводится к тому, будет ли существовать одна из войсковых частей, позорить которую не дано никому. Из-за этого я и пришел к вам. Вот ваш пистолет. Он заряжен. У вас есть выбор: если вы не виновны, то примете на себя командование батареей и сегодня ночью будете вместе с солдатами там, где потребует обстановка; если же вы виновны... — Он недоговорил. Рядом с пистолетом он оставил запасной магазин.

Подпоручик Велев смотрел то на Велико, то на сверкающую сталь пистолета, на котором было выгравировано: «За отличную стрельбу подпоручику Велеву. Военный министр».

Повесив полотенце на спинку кровати, Велико вышел.

— Христо, Христо-о! Вот пристрелю и даже вспоминать тебя не стану! — покрикивал Павел, а в его голосе звучали нотки радости. — Ну и осел же ты! Ты и впрямь рожден быть батраком.

Христо, стоя перед ним, хохотал. В гражданской одежде он выглядел еще симпатичнее. Ему явно подходила эта роль сельского парня-работяги.

— Погибаю, за два дня от меня ничего не осталось, лишь кожа да кости. И ладони стали как подметки, и язык распух от жары, будто я им землю бороздил.

— Рассказывай! — Павел, сгорая от нетерпения, заставил Христо сесть рядом с ним на кровать.

— Кажется, в этом имении мы наткнемся на крупный улов, — уже серьезно сказал Христо. — Так утверждает бай Станьо, значит, так и будет. Неспокойно там. Жасмина сожгла свои вещи, которых хватило бы для целого дома. Это, конечно, ее дело. Стефка опять готовится к свадьбе. Какой-то майор приехал. Старый ее знакомый. Она прячет его, чтобы люди не злословили по ее адресу. Похоже, что она собирается скоро смыться вместе с ним.

Павел нахмурился. Ему не понравились новости, которые принес Христо. Да и сам он выглядел слишком легкомысленным. Он скорее годился для застольной беседы, чем для серьезного дела.

— А не знаешь ли ты случайно, у кого там предвидятся роды? — ехидно спросил Павел.

— У кобылы бая Станьо, у его собственной кобылы. — Христо прикинулся, будто ничего не понимает. — Он целую неделю готовится к этому событию, а кобыла все не торопится.

— Ну ты и разведчик! Тебя послали искать гадов, а ты кобылами да свадьбами занимаешься. Был бы я на месте бая Ярослава, влепил бы тебе не меньше десяти суток гауптвахты, чтобы запомнил. Чурбан!

— Ты меня спросил, кто собирается рожать. Я тебе ответил, а ты еще и сердишься. — Христо состроил комичную гримасу и поудобнее устроился на кровати. — Что касается других дел, так есть кое-что интересное. Две ночи назад один из конюхов видел каких-то солдат, они прошли через сад имения. Их было трое, и они направились к винограднику. Да и этот майор, по-моему, подозрителен. Раз не показывает носу из дома, значит, чего-то боится. Как ты думаешь?..

Павел не выдержал. Схватил Христо, поднял с кровати и посадил прямо на тумбочку.

— Дурачок! — Христо стал так дорог ему в этот момент, что захотелось любя шлепнуть его как следует. — Значит, их было трое, да еще и майор?..

— Стоп, этого я не говорил, — возразил Христо. — Майор не имеет ничего общего с теми тремя. А если и имеет, то у нас нет таких данных. Что правда, то правда. Но бай Станьо утверждает, что это дело темное. А что в нем темного, только он один и знает. Значит, к нему надо прислушаться.

— А Жасмина, говоришь, все сожгла?..

— Все. Не позволила ни дощечки вытащить из огня. Была как безумная. А потом одна носилась по лугам. И до сих пор ни с кем не разговаривает.

— А Стефка сыграет свадьбу, и при этом без своих собак. Ну и церемония будет...

Павел схватил ремень, надел его. Больше он ничего не сказал, только, повернувшись к Христо, показал ему два пальца. Тот понял. Через минуту он вернулся с солдатом, и они втроем сразу ушли.

Павел шел впереди, солдат — замыкающим, а Христо — между ними. Со стороны могло показаться, что ведут арестованного. Идти старались в ногу.

Павел торопился к Ярославу, но оказалось, что у того сидит полковник Велев. Услышав их голоса, Павел остановился перед дверью. Но вот полковник вышел, и Павел, увидев его, подумал, что за последние двое суток на плечи Велева свалилась непомерная тяжесть.

Ярослав подождал, пока стихнут шаги полковника, и ввел Павла в комнату.

— Почему так задержался? — спросил он. — Христо вернулся?

— Ждет у перекрестка. Один из конюхов видел троих солдат позапрошлой ночью. И еще одного майора...

— А что же бай Станьо?

— Он хочет сообщить тебе многое. Сказал, что этой ночью придет в Беновскую рощу.

— Значит, так: трое солдат, жених-майор?.. Что ж, мы выбрали правильное направление. Известно ведь, что змея увереннее всего чувствует себя