Тайный дневник да Винчи - Анхель Гутьеррес

Помощники Клода совершенно не представляли, зачем он приехал в Жизор и что ему понадобилось во внутреннем, верхнем, дворе замка. Правда, у Ломуа имелась на этот счет теория: он полагал, профессор ищет сокровища тамплиеров, спрятанные, по слухам, где-то в подземных тайниках крепости. Он сам пытался их разыскать, без всякого успеха, и при этом серьезно повредил ногу. Ломуа заблуждался — в определенной степени. Но они с Лессенном служили лишь рабочей силой: копали штольни и шурфы там, где указывал им Клод Пенан. Может, оно и к лучшему, ибо, как утверждал профессор, есть вещи, которых лучше не знать.

Они миновали внешнюю крепостную стену, затем прошли гуськом в арку ворот второго кольца укреплений, окружавшего небольшой внутренний двор с донжоном[1]посередине. Они остановились в центре эспланады, чью большую часть уже скрывали сумерки.

— Зажгите фонарь, — обратился Клод к Ломуа.

Пока парень возился с фонарем, Клод открыл свой потрепанный кожаный портфель. Он теперь всегда запирал его на замок — после непонятного и в то же время унизительного происшествия в деревенской пивной, когда у него похитили старинный манускрипт. К счастью, Клод больше не нуждался в документе, и все-таки это была обидная потеря.

Из портфеля он извлек два больших листа бумаги (обычно такой бумагой прокладывают гравюры), каждый длиною около метра, не меньше. С их помощью Клоду удалось угольным карандашом точно скопировать загадочные изображения, вырезанные в Башне заключенных, одной из башен замка, в древние времена служившей тюрьмой для пленников знатного происхождения.

Рядом с метровыми листами Клод разложил подробную карту крепости, испещренную полу- и четвертьокружностями, перечеркнутыми крест-накрест: эти линии обозначали места, где они уже проводили раскопки в течение последних месяцев. Ломуа светил ему фонариком, терпеливо дожидаясь вместе с Лессенном, когда профессор закончит перепроверять данные, достаточно освежив память, так как именно этим он и занимался. Как истинно деловой человек, Клод все расчеты делал накануне, не собираясь терять на месте драгоценное время, имевшееся в его распоряжении. Он все всегда готовил заранее, о чем бы ни шла речь.

— Должно быть, здесь, — послышалось невнятное бормотание Клода.

Каждый раз он заявлял одно и то же, но оптимизм его пока не оправдывался. Конечно, парни и не думали ему об этом напоминать, а тем более спорить.

— Идемте туда, — сказал Клод взволнованно. — Время не ждет! — Верно, время никогда не ждет.

Сложив и вновь спрятав в портфель свои бумаги, Клод поспешно зашагал ко входу донжона. Помощники следовали за ним по пятам. Давешний выговор профессора расшевелил Ломуа: в ту ночь Клоду не пришлось дважды просить у него колышки и деревянную кувалду: он сам торопливо достал необходимые инструменты из полотняного мешка.

— Ты знаешь, что надо делать, — сказал ему Клод.

Быстрыми и точными движениями Ломуа забил один из колышков в центре основания дверного проема башни. Заостренный конец деревяшки без труда вошел в землю: на многострадальном пятачке они уже вбили немало таких кольев. Далее рабочий направился к воротам внутреннего крепостного ограждения: бежать не бежал, но шел уверенно и проворно. Оказавшись на месте, он вбил в землю другой кол, и тоже прямо посередине арки ворот. Потом парень водрузил фонарь на колышек.

— Хорошо, — пробурчал Клод, заметив, как помощник энергично размахивает руками, сообщая, что фонарь установлен нужным образом.

Профессор вынул из портфеля хитроумное устройство, кустарно изготовленное, но весьма удобное, гибрид транспортира и спицы, длинной и прямой, как стрела. Она крепилась к транспортиру маленьким болтом и могла поворачиваться, но только по часовой стрелке: небольшой стопор не позволял двигаться налево по шкале, выходя за пределы точки начала отсчета градусной меры. Необычное устройство было укомплектовано двумя прицелами: неподвижным, над нулевой отметкой шкалы, и мобильным, приделанным к спице. В центре прицелов имелся крестик, как в пневматических винтовках. В общем, прибор напоминал астролябию (весьма примитивную на вид), хотя был проще и действовал несколько иначе.

Клод растянулся на земле, причем ноги его скрылись внутри башни. Он поставил свою диковинную астролябию на вбитый кол, совместив, насколько возможно, начало отсчета угловой меры с серединой деревяшки. Глядя одним глазом в неподвижный прицел, он медленно поворачивал астролябию до тех пор, пока огонь фонаря Ломуа не попал в перекрестье. Таким образом, Клод наметил некую воображаемую линию, проходившую через середины входных проемов крепостной стены и донжона и одновременно включавшую точку начала отсчета угла. С помощью спицы на шкале транспортира он мог отложить любой требуемый угол.

Точная градусная мера угла являлась одной из величин, которые Клод получил, расшифровав идеограммы, высеченные в Башне заключенных. Второй необходимой величиной было расстояние. Клод отложил нужный угол, повернув спицу по часовой стрелке и закрепив ее. Когда профессор посмотрел сквозь прицел, закрепленный на спице, Лессенн уже зажег второй фонарь и ждал распоряжений. Они сводились к коротким указаниям подвинуться вправо или влево, так, чтобы фонарь парня оказался «на мушке». Наконец, Клод добился желаемого эффекта.

— Забей кол в этом месте, — велел он Лессенну.

Проверив еще раз точность наводки прицелов и сделав небольшие поправки, Клод обрел уверенность: фонари Ломуа и Лессенна и соответственно их колья образуют нужный угол с вершиной — его собственным колышком. Настало время использовать другую величину, вычисленную благодаря графическим изображениям из Башни заключенных: расстояние от донжона до искомой точки, которая должна лежать на прямой линии между колышками Клода и Лессенна. Заданный отрезок отмеряли матерчатой сантиметровой лентой, натянутой между двумя пунктами.

— Должно быть, здесь, — повторил Клод, забивая в землю последний кол, обозначая место (если только он снова не ошибся), где в течение долгих столетий покоилась волнующая тайна, обладать которой страстно желали очень многие.