Ангел в эфире - Светлана Владимировна Успенская

ресторане по случаю матча, ухарство и кураж ушли из городской жизни, осталась только нудная повседневная работа да мелкая подковерная борьба за городской заказ. Только мелкие бандитские распри остались да дружное льстивое единодушие.

Кроме контактов со СМИ, Баранова-младшего обязали курировать еще и взаимодействие губернатора с силовыми органами — должность опасная не столько для самого Бараненка, сколько для людей, у которых отношения с ним складывались не слишком гладко. Должность эта была странная — ну там, если надо с наркотиками побороться, или перекрыть канал оружия из-за рубежа, или закрыть притон с девочками в том самом оперном театре, что напротив чиновничьего кирпичного дома, окно в окно, бесстыдство, дети же видят, развращают нашу молодежь западными фильмами, а потом получают… Закрыть притон, закрыть оперный театр, девиц на трудработы в санаторий для туберкулезных (для стимуляции обоюдного выздоровления)… Все.

Барановы-старшие опять, зазнавшись, перестали заходить на чай к Плотниковым. Наверное, теперь они ходили в гости к прокурору, ему дарили свои хрустальные вазы, перед ним заискивали, а Наталья Ильинична нервничала — потому что, ежели что случится, на нее первую обрушатся, она всегда на виду, на переднем крае, но все равно не хотела первой звонить насчет здоровья и первой в гости не шла, гордячка.

Про Настю и говорить нечего, Бараненок для нее практически не существовал как человек, будучи лишь некой исторической субстанцией, другом детства. Да и не знала она, кстати, что во время той истории с Щугаревым Наталья Ильинична, сглупив, на поклон к Барановым бегала, а если б узнала, устроила бы матери грандиозный скандал. Потому что не надо было этого делать, ведь и так все бесследно схлынуло, времена-то изменились безвозвратно! Кажется, изменились…

— Что изменились — да, — кротко ответила бы Наталья Ильинична, — но что безвозвратно — еще вопрос.

Из опасения перед временами, которые по принципу спиралевидного движения и ренессанса могли еще вернуться (хотя Наталья Ильинична и не задумывалась о таких глобальных исторических подвижках, а мыслила приземленно, оперировала больше интуитивно, чем по расчету), она приняла решение действовать — тот самый инстинкт твердил ей, что медлить нельзя… Бараненка надо срочно нейтрализовать, пока еще он не развернулся в полную силу, к тому же в таком маленьком городе двум мощным личностям никак не ужиться. Под мощными личностями Наталья Ильинична подразумевала себя — естественно — и Сергея Николаевича — вынужденно, тем более что она помнила его в мокрых штанишках, с пустышкой во рту, с соплями до подбородка, с вечными аденоидами и дурацки приоткрытым ртом, — фу-фу-фу, вспоминать противно! — в политике без году неделя, только благодаря своему тестю-прокурору, старому маразматику, советскому выродку…

Между тем прокурор был лично омерзителен для Натальи Ильиничны не только и не столько из-за своего зятя, а еще и потому, что в свое время, взяв на вооружение инспекторские сведения, которые поставлял ему Сережа, будущий родственник, беззастенчиво пенял Наталье Ильиничне на ту самую норковую шубу и на того самого шофера-обаяшку. Прокурор даже возбудил по этому пустячному поводу проверку, которая заглохла только благодаря снисходительности все понимавшего Земцева, смеявшегося над мелкими условностями жизни, такими, как траченная молью шуба и шофер, когда все остальные воруют заводами, а не шубами, наплевав на прокуроров с высокой колокольни.

Итак, Наталья Ильинична, которой не давали развернуться в городе, объявила наступление по всем фронтам. Проконсультировавшись с юристами (те от и до прошерстили законодательство области), она отыскала парочку юридических блошек: например, что коммуняка Пузырев не имел права назначать вице-губернатора по своему усмотрению, ведь должность эта выборная. Таким образом, он применил административный ресурс и нарушил закон. Потому что избирался Пузырев один, без своего «вице», и народ его избирал одного, без «вице», а «вице» народ не избирал, и, значит, Баранов незаконно поставлен командовать общественным мнением и лично Натальей Ильиничной, то есть, конечно, это звучит не так, а по-другому: незаконно поддерживает связи с общественностью и средствами массовой информации, вот!

И уже светил в эфире высоким лбом один местный юрист, и светил лысиной другой юрист, московский, приглашенный за большие деньги, и растолковывали они один другому и, попутно, гражданам всю незаконность местной власти, и талдычили про важность соблюдения правовых норм, и качали неодобрительно головами. И все это так и осталось бы местным, мелкокалиберным «накатом», если бы у Натальи Ильиничны не была припасена тяжелая московская артиллерия, которую она не преминула пустить в ход.

А теперь немного о московской тяжелой артиллерии.

Помните ту неудачную поездку Насти, когда девушку несправедливо обошли на конкурсе, заявив, будто в ней не чувствуется индивидуальности, а в ее конкурентке, которая переспала со всем жюри (о чем болтали в кулуарах, и небезосновательно), эта индивидуальность чувствуется очень остро? Тогда Плотникову продвигал и лоббировал старинный друг Натальи Ильиничны, выходец из местной культуры, с которым у Настиной мамы случился в стародавние времена громкий, но тайный роман, благодаря которому, собственно, — и роману, и деятелю культуры — она и стала руководить местной студией, вполне заслуженно, впрочем, и умело.

Этот человек по имени Захар Шумский был важным деятелем областного масштаба. Однако так и остался бы он куковать со своим областным масштабом, кабы не его брат-уролог, знаменитый Степан Шумский. Этот Степан Шумский пользовал от болезней не только местных партийных функционеров, но и столичных тоже, и не как обычно, ректальным массажем, а преимущественно нетрадиционными методами лечения, а научила его этому какая-то древняя старуха, не то Ванга, не то что-то в этом роде, врать не буду.

Однажды уролог-целитель Степан Шумский вылечил от острого приступа простатита некоего члена президиума, попавшего в их края по служебной надобности, после чего лекаря пригласили в Москву лечить остальных членов президиума, как бы двусмысленно это ни звучало, но правда есть правда… Перебравшись в столицу, Шумский-уролог не преминул позаботиться о Шумском — деятеле культуры, воспользовавшись своими связями с членами, собственно говоря, президиума, чтобы пристроить своего брата. Тем более, что брату переезд был необходим, поскольку его связь с одной журналисткой, супругой директора оборонного завода, выглядела уже чересчур оскорбительно для партийной морали. Шумский-младший, хотя он был на самом деле старшим, с удовольствием перебрался в столицу, сумев благодаря внезапному разрыву сохранить дружеские отношения с Натальей Ильиничной, тогда еще Наташей… Ему волшебным образом дали на откуп международный отдел в ГАСС, причем белые страны, а не черную африкано-азиатскую мелкоту, а Наталью Ильиничну из «Часа производственника» мгновенно вознесли в директоры студии — чтобы она чаше могла ездить в командировки в столицу и даже без своею мужа. С течением времени любовная связь с