Хороший, плохой, неуловимый - Николай Иванович Леонов

— Слава богу!

— Ты реально радуешься, что у меня нет друзей?

— А коллектив точно тебя не принимает? — уточнил Олег, почувствовав себя чуть лучше.

— Ну, просто коллектив молодой и дружный, а я нет. И потом, они смотрят на меня как на Тьюринга.

— Гения математики? Создателя первого компьютера? И ты недовольна? Начинаю их понимать…

— Нет. Они смотрят на меня как на человека, от которого в ответ на вопрос, голоден ли он, приятно услышать «нет».

— Может, стоит запомнить их имена, а не айтишные навыки?

— Наш разговор мне нравился больше, когда он развивался в русле «у тебя проблема, а я тебя спасаю». Так что давай придерживаться изначального сценария, — предложила ему тогда Лиза. — Почему не расскажешь Лиле о своей проблеме?

— Чтобы моя девушка опять порекомендовала мне не завтракать тревожной массой? Спасибо, нет.

Лиза расхохоталась.

— То есть это правда смешная шутка? — тоскливо спросил Олег.

Она сочувственно посмотрела на него:

— Тебе честно? Очень!

— Я так и знал!

— Расскажи все Лиле как есть. Она поймет и найдет решение. Ее крутизна как медика. — Папка показала шоколадную конфету, знакомую обоим с детства. — Это тяжелый федеральный бренд. О том, что она творит во время работы…

— Вот именно, — не позволил ей делиться подробностями Олег. — А я у нее на вскрытии был один раз. И каждую секунду боялся, что меня накроет.

— Так сходи еще! Кроме твоей девушки там будет только ее точная копия. Все свои!

— Как‐нибудь.

— Если все тайное становится явным, то любое как‐нибудь однажды наступит.

— Лучше дай мне еще конфету.

— А вот это по‐нашему! Что мы говорим богу ЗОЖа?

— Не сегодня.

Лиза положила в рот кусок сахара:

— ЗОЖе упаси!

Вспомнив их дружный хохот в тот день, Олег с любопытством взглянул на дверь, за которой работали Береговы, и открыл переписку в «Телеграме» с Юдиным.

— Иду посмотреть, как наши девушки исследуют скелеты друзей, порубленных лодочным мотором во время рыбалки.

— Все лучше, чем этот табор. Шел бы он в небо.

— Хочешь, скажу Леле, что тебя насильно женят на дочери барона?

— Пытаются, между прочим. Я уже готов украсть коня, чтобы свалить отсюда, — ответил Юдин.

— Да ты уже мыслишь как местный! Эх, ромалэ!

— Кретин.

Олег отправил другу эмодзи с напряженной улыбкой и вошел к Береговым.

— Могу я понаблюдать за работой своей гениальной девушки?

Деловитость на лице Лили на секунду уступила место смущению.

— Конечно же. Заходи.

* * *

Сотрудники техотдела сразу откликнулись на просьбу Озеркина помочь в расследовании, и уже через час Глеб и Павел читали восстановленные публикации давно удаленного аккаунта fialki_mojrua, на который когда‐то был подписан десяток пользователей «ЖЖ».

— Странная транслитерация для ника, — заметил Банин. — Сильно сомневаюсь, что пользователь fialki_mojrua на портале тоже был.

— Это языковая игра. Аффтар намекает нам, что знаком с самой известной новеллой Андре Моруа и его одноименным сборником. Но также намекает, что принадлежит к тройке древнегреческих богинь судьбы мойр.

— Что буквально означает «часть», «доля», то есть участь, которую мы получаем при рождении. Интересно, — спросил Павел, — с кем из мойр этот fialki_mojrua себя ассоциирует?

— Судя по тому, что вынес из‐под замка скандальный пост «Отроков во вселенной» о наказании Чокер, блогер мнит себя Атропос, или Атропой, или Айсой, — Глеб посмотрел на стоящее в рамке у компьютера фото Лизы, — богиней судьбы, перерезающей ее нить.

— Греки персонифицировали в ней неотвратимость и неумолимость смерти. fialki_mojrua, похоже, считает, что тоже предопределил исход по крайней мере одной судьбы.

— Или семи. — Глеб открыл пост, обличающий насилие над женщинами, в котором участвовал один из авторов аккаунта «Отроки во вселенной». — Это самая ранняя публикация о наказании Чокер. То есть вынос информации из подзамочной публикации «Отроков» был именно тут.

— Пост стал вирусным, и информация о том, что студенты психфака СГУ давно вышли из позиции наблюдателей и примкнули к экстремистам, дошла до деканата и научного руководителя, — продолжил Павел.

— В итоге академичных блогеров поперли с кафедры.

— Туда им и дорога.

— Но что, если так думал не кто‐то со стороны, а один из них? — задумчиво сказал Глеб.

Павел недоуменно заморгал, уставившись на друга:

— Переведи. В смысле обоснуй.

— Понимаешь, у древних греков мойры, с одной стороны, сестры и союзницы эриний, богинь мести и кары, смерти.

— Так.

— С другой стороны, они дочери богини правосудия Фемиды, то есть противостоят хаосу, являются хранительницами логики и порядка. Не случайно Зевс, как верховный создатель порядка, также называется «Мойрагет».

— То есть ты считаешь, — медленно сказал Банин, — что, как только «Отроки во вселенной» вовлеклись в преступление, перешли на темную сторону и примкнули к хаосу, некто внутри группы решился на саботаж? И запорол собственную научную карьеру?

— Ну да, — пожал плечами Глеб. — Особенно если делать ее никогда не хотел.

* * *

Золотые ягоды застыли в янтарном сиропе, разлитом по похожим на хрустальные сундучки розеткам. Едва отдышавшийся после жара духовки лимонник источал аромат, который сплетался в носу с запахом свежезаваренного белого чая с земляникой. Абрикосы в простой дачной миске были похожи на детские щеки, которых касалось полуденное солнце из раскрытого настежь окна. Драгоценнее рубинов сверкал домашний вишневый мармелад.

— Итак, — Любовь Евгеньевна Озеркина сделала глоток чая, — чего вы хотите от моей весьма нескромной персоны, мсье Гуров? — Ее голос звучал уверенно. За светским лоском в нем слышались крестьянская безжалостность и сила. — Грехи моего прошлого всем известны. Спасибо сыну. Но его девочку — она, кажется, какая‐то айтишница? — я не трогала. Он взрослый мужчина. Его личная жизнь мне неинтересна. Как говорится, — она расслабилась в кресле, положив ногу на ногу, — not guilty.

Гуров положил на стол упакованную в пластик записку с дизайнерского платья.

— А по‐моему, вы как раз активно искали пути к сближению с Лизой.

Озеркина пожала плечами:

— Бросьте! Просто жест вежливости богатой потенциальной свекрови. Мне бы в свое время так! А то, знаете, бродишь юной вдоль витрин всех этих брендов с настроением «Хороша я, хороша, да плохо одета. Никто замуж не берет девицу за это. Пойду с горя в монастырь, Богу помолюся. Пред иконою святой слезами зальюся», — меланхолично процитировала она строчки народной песни. — А потом становишься старой и можешь купить это все себе, но вся роскошь так комично или уродливо смотрится, что уже не нужно.

— В записке указана более нетривиальная мотивация, — покачал головой Гуров. — Позвольте, прочту? — Сыщик не дождался ответа. — «Дорогая Лиза! Мы незнакомы, но ты наверняка слышала от Глеба, что я монстр. Мой слабохарактерный сын, как всегда, ошибается…»

Он вопросительно посмотрел на Любовь Евгеньевну, не