Кто правит бал - Фридрих Незнанский

О гибели Свиридова Турецкий действительно помнил, но Грязнов был уверен, что это тривиальный несчастный случай, а Славу не так легко провести. Либо они действительно очень квалифицированно заметали следы, либо им просто повезло с этой аварией, и они теперь будут вешать на мертвого Свиридова всех собак.

— И все-таки я бы хотел допросить Храпунова, — настойчиво повторил Турецкий.

— Можете попробовать, но, к сожалению, в данный момент он не может говорить.

Турецкий уже устал изумляться:

— Почему?

— В той памятной драке, когда он убивал своего напарника, Храпунову сломали челюсть, вчера у него началось осложнение и врачи были вынуждены его оперировать. Сейчас он в медсанчасти СИЗО. — Попов прищурился: — Да вы ешьте печенье, Александр Борисович!

Тем не менее Турецкий все-таки отправился в медсанчасть СИЗО. Вдруг этот Храпунов сейчас возьмет и скажет: «Меня подставили, заставили признаться в том, чего я не совершал, меня шантажировали и применяли недозволенные методы допроса». На самом деле ни на что такое Турецкий не надеялся и все же пошел. Чтобы убить в себе всякие сомнения, даже еще не родившиеся. Убить в зародыше!

Его наградили белым халатом и провели в палату к Храпунову, строго предупредив, ЧТО пациент еще очень слаб и его нельзя утомлять.

Больной лежал в полумраке, смотрел в потолок и нервно теребил пальцами простыню. Он действительно был широк в плечах, а голова, укутанная бинтами, казалась огромной и абсолютно шарообразной. Турецкий представился и уселся так, чтобы хорошо видеть глаза Храпунова.

— Если вы хотите сказать да — мигните один раз, если нет — мигните дважды. Понятно?

Храпунов мигнул один раз.

— Вы писали свое признание под диктовку?

Храпунов мигнул.

— Вы действительно убили Невзорова?

Храпунов мигнул снова.

— В ходе следствия на вас оказывали давление?

Храпунов натужно мигнул дважды.

Арестованный смотрел на Турецкого глазами, в которых читалась только боль. Но была она вызвана раной, раскаянием в содеянном или пониманием того, что его жизнь кончена, «важняк» не знал. Он решил использовать последний козырь. Фээсбэшники могли написать все за него, сфальсифицировать вопросы и следственный эксперимент, но могли же они, черт возьми, упустить какую-то мелочь, о которой мог знать только настоящий убийца.

— Хозяйка квартиры, в которой вы ожидали жертву, маленькая пухленькая брюнетка? — спросил он, памятуя восторги Грязнова в адрес длинноногой блондинки.

«Нет».

— Жертва была в плаще, когда вы в нее стреляли?

«Нет».

— Окна квартиры, за которыми вы наблюдали, на четвертом этаже?

«Да».

— Милиционеров, которые вас спугнули, было трое?

«Нет».

— С ними была престарелая соседка?

«Нет».

— Собака?

«Нет».

— Оскорбленная жена?

«Да».

— Извините, больному пора на перевязку. — Дюжий медбрат заглянул в палату, и Турецкому пришлось уйти.

Ничего он не добился. Или добился? Отрицательный результат — тоже результат. Турецкий переговорил с врачами.

— Травма, несомненно, старая, у больного началось нагноение и воспаление надкостницы. Операция прошла успешно, через пару недель он полностью восстановится и сможет давать показания как на следствии, так и в суде, — объяснил ему хирург, и при этом чувствовалось, что он свято верит в то, что говорит.

Таким образом, рухнуло последнее предположение Турецкого, что Храпунова накачали информацией на все случаи жизни, но заставили замолчать, чтобы он случайно не сболтнул чего-нибудь лишнего.

Турецкий организовал судебно-биологическую экспертизу — сравнительный тест ДНК, но слюна в квартире вдовы не принадлежала Храпунову. Правда, это никак не могло поколебать позицию фээсбэшников. Ведь был еще и напарник. Тест, проведенный с его останками, Турецкого добил окончательно: ответ был — может, да, а может, и нет. Тесты с пораженной огнем костной тканью вообще очень редко удаются. Вероятность не исключена и даже достаточно высока, но не более того.

На седьмой день невзоровской эпопеи к Турецкому зашел Меркулов. Не позвонил, не пригласил к себе, спустился лично. Турецкий ему пока ничего не докладывал, как раз сегодня и собирался. Он даже не знал, чего ему больше хочется: отвязаться от этого дела вообще или найти-таки прореху и прищучить надутых фээсбэшников. Прореха пока что не нашлась. Значит, нужно продолжать следствие, взять Славку и закатиться к Ожегову на его японский оазис. Половить руками рыбу, выпытать за бутылью виноградной секрет изготовления текилы.

Турецкий приготовился к пространному и душещипательному изложению, но Меркулов прервал его, даже не дав начать:

— Я уже знаю.

— Абсолютно все?

— Абсолютно. Ты все изучил? Все чисто? Никаких натяжек, нестыковок, да? — Меркулов, очевидно, тоже надеялся, что коллеги-конкуренты облажаются, а мудрый Турецкий сможет вывести их на чистую воду.

— Тогда что же произошло?

— Цепь трагических случайностей.

— Хорошо сказано!

— Не иронизируй. Спокойно продолжай следствие. Я доложу Милютину.