Жизнь (не) вполне спокойная - Иоанна Хмелевская

А дело в том, что в Англии на праздник Трех Волхвов, а в Дании на Рождество выбирают миндального короля. Королем становится тот, кто обнаружит у себя в креме миндальный орешек. Орешек никому не попался, и на хозяев дома пало страшное подозрение, что его вообще позабыли положить в крем. Так вот что мне попалось на зубок! Раз — и нету.

Насчет обычая я понятия не имела, но покаялась Алиции в своем проступке. Ужас и кошмар, полный позор, дикарка с востока…

— Смотри, кретинка, что ты сожрала! — разочарованно съехидничала Алиция и показала пальцем на каминную полку.

На камине стоял подарок — великолепный комплект старинной серебряной столовой утвари. Из-за отсутствия орешка комплект разыграли, и, естественно, выиграла его уже не я.

Мой промах мы от гостей и хозяев старательно скрыли, а сегодня Алиция с ослиным упрямством твердит, будто про миндального короля она меня заранее предупредила. А я тоже стою на своем — нет, не предупредила. Может, и хотела, но забыла…

После ужина общество перешло в салон, где красовалась елка. Тут состоялось дальнейшее вручение подарков. Мы с Алицией получили по пепельнице из королевского фарфора, она — бежевую, а я голубенькую.

От подарка я пришла в полный восторг — обожаю пепельницы, но ни в жизнь не решилась бы утолить свою манию столь дорогим предметом.

Настал черед и мне вручить свой подарок. И тут произошел второй конфуз. Подсвечник, присланный из Польши, был и впрямь великолепен, но, как я уже сказала, в нем торчали наши польские свечи. Весь остаток вечера мы с господином фон Розеном провели в попытках их зажечь. Все три не желали гореть одновременно, зажигали вторую — гасла первая, мы зажигали ее, гасла третья, господин фон Розен добивался эффекта из вежливости, а я с горя.

Раз уж я начала рассказывать про Копенгаген, не могу не рассказать про бега.

Впервые на ипподром я попала лет в пятнадцать. Меня взяла с собой тетя Ядзя, которая изредка туда захаживала.

День был ужасный, дождь и слякоть. В забеге участвовал конь по кличке Валч, и тетя Ядзя пояснила, что это ее фаворит, который всегда выигрывает. Ну и отлично, мы поставили на Валча, он пришел первым, и мы выиграли чистыми сумасшедшие деньги: по пятнадцать злотых и пятьдесят грошей на нос.

В следующий раз я оказалась на ипподроме в компании Войтека. Мы сразу наткнулись на знакомого прокурора, который устроил нам билет в директорскую ложу — тогда она называлась Почетной ложей — и представил нас директору по фамилии Куровской. С Куровским я почти подружилась и входной билет потом получала ежегодно. Я полюбила бега, а Войтек нет. Боялся проигрышей.

Здесь надо достать с полки роман «Крокодил из страны Шарлотты» и держать его под рукой. На копенгагенских рысаках мы с Мартином оказались по вине Скотины из прачечной. Скотина из прачечной — фигура всамделишная.

Журналист, приехавший в Копенгаген по работе, он в первую очередь дорвался до Алиции, которая в безумном стремлении всем помогать решала чужие проблемы направо и налево. Поэтому и он поселился в нашей прачечной. Вел он себя скандально, пользовался нашими вещами, морочил всем голову и бесконечно терял ключи. Все подробности в «Крокодиле».

Как-то в воскресенье Алиция поехала к Торкилю в Биркерод, а Скотина из прачечной неожиданно заявил, что останется дома. Мартин аж позеленел, я скрипнула зубами, и мы тут же решили уйти куда глаза глядят.

Погода чудовищно разбушевалась: дикий ветер и дождь со снегом. Я придумала: на ипподром!

Пламенная страсть к рысакам не ослабевала во мне ни на минуту, Мартин поддержал мое решение.

Я родилась в апреле. Апрельские никогда не выигрывают, им вечно не везет, не про нас всякие там лотереи, тотализаторы и розыгрыши призов. Мартин тоже апрельский, поэтому если нам и случалось что-то выиграть, то исключительно в те немногие минуты, когда наша невезучая судьба клевала носом от усталости.

Один раз приключилось истинное чудо: мы выиграли сто пять крон, и нам удалось дотянуть до получки.

Разрешение на работу устраивал для меня господин фон Розен (он был миллионером, городским советником, родственником королевской семьи, а предки его вели род от святого Войцеха), делал он это по-датски, то есть неспешно. Получила я это разрешение только через три месяца, зато приобрела его практически навсегда.

Что же касается нашего совместного существования в прачечной, то мы все жутко ссорились по разным поводам. Политика, автомобили, билеты на муниципальный транспорт, мнения о людях, преимущественно посторонних, собственная рассеянность… Не помню, что еще, но тем для ссор хватало с избытком. Зато ни разу в жизни не случилось нам поссориться на бытовой почве. Мы с Алицией сроду не сердились друг на друга за невымытые тарелки, некупленный хлеб, разбросанные тряпки, захламленные стол и кровати, потерянные вещи, затоптанный пол и всякое такое прочее. Мы не придирались друг к другу, каждая могла заниматься чем угодно и оставаться в личных вопросах при своем интересе.

В Париже состоялся очередной съезд Союза женщин-архитекторов. Алиция получила приглашение.

— Ну и в чем мне ехать? — спросила она растерянно. — В прошлый раз на мне был норковый палантин, а теперь что? Палантин я тогда одолжила!

Я задумалась.

— А ты возьми да и купи. Ведь у тебя на это есть деньги.

Алиция изумленно удивилась:

— Слушай, а ведь ты права!

Перед самыми своими именинами Алиция вместе с Торкилем пробежалась по меховым магазинам. Торкиль капризничал и вел себя ужасно. Представляете, он не разрешил ей купить самый красивый, идеального оттенка и прекрасно сидящий палантин! Торкиль буквально выволок ее из магазина, убеждая поискать вещь получше.

— Уж не знаю, что он вообще себе вообразил! — сообщила мне Алиция по телефону, злая, как черт. — Как я сейчас себя ругаю, что сразу не купила тот, так мне понравившийся! Ничего лучшего я не видела.

— Ну так завтра пойди и купи, — утешила ее я.

На следующий день были именины Алиции. Она позвонила мне сразу же, как только я пришла на работу, чуть не плача от умиления.

Оказывается, Торкиль придумал коварный план. Рано утром он поздравил ее и положил на одеяло сверток, перевязанный ленточкой. Это и был тот самый палантин, о котором она так мечтала.

Я тоже едва не прослезилась. Подумать только! Палантин стоил пять с половиной тысяч крон, никто в Дании таких подарков не делает, разве что король может королеве подарить какую-нибудь вещичку крон так за пятьсот. А пять с половиной тысяч — это же с ума сойти!

— Подозреваю, что Торкиль меня любит, — признала Алиция очевидный факт.

— Да быть того не может! — вежливо удивилась я. — Но допускаю, что в этом смысле ты права.

Вскоре в нашу прачечную нагрянул Войтек. Сбежала я с родины именно из-за него, но время и расстояние сделали свое черное дело. Я смягчилась и устроила ему приглашение через господина фон Розена.